[IAM PROSTO]

Bleach 6
Katekyo Hitman Reborn! 15
One piece 8
Зодиак 12

www.diary.ru/~IAMPROSTO/p65409991.htm

@темы: avatars /аватарки

---

[*stonefish]

чисто случаяно наткнулся...показалось забавным^^'

ещё?

больше можно увидеть вот здесь

@настроение: -__-

@темы: fanart /фанарт, funny /весёлое

---

любителями конного блича

[Toto_horse]

прошлогодний фотомонтажик

Эта лошадь имела все шансы оказаться на полигонной бличевке в роли шинпо для похищения Орихиме)

---

Реклама.Согласовано с Администрацией

[.Сказочница]

"...под лепестками сакуры, что зреет закат луны, за последним закатом жизни лежит ответ первого вопроса Бесконечности..."

Синигами?Арранкары?Вайзарды?Квинси?

Хватит ли у тебя сил протовостоять одним и сражаться рука об руку с другими?
Сможешь ли ты разгадать секрет Богов и Императора?
Сможешь узнать Имена Свитков и стать Повелителем Мира?

Тогда мы ждём тебя у нас.

Новый Мир,новые законы,новые идеи и только твоё присутствие сделает эту реальность полноценной.
bleach-time.ucoz.net/forum/

@темы: other /разное, funny /весёлое, manga /манга, anime /аниме, game /игра

---

[Serenada]

По заказу Лилльян, которая хотела получить неудавшуюся яойную сцену между Ичи и Ренджи, и чтоб потом Кысо Ичиньку утешил, притом в подробностях.)) Получилось не совсем то и не совсем так, но уж что выросло то выросло.

Название: Молчаливые тени
Пейринг: Ренджи/Ичиго, Гриммджо/Ичиго
Рейтинг: PG-16
Жанр: без ангста никуда
Предупреждение: ценности никакой, особого сюжета-обоснуя в мини не ищите, насчет ООС - без понятия.

читать дальше

@темы: fanfiction /фанфики

---

Конный блич: Примьеро-1

[Toto_horse]

- Он уверенно обходит Монпасье и занимает место в первой четверке! Какой уверенный темп, кажется этот конь точно знает что делает!
Коментатор сыпал эпитетами и громкими словами, подогревая интерес многотысячной аудитории международных троеборных соревнований. А под пристальным взглядом сотен глаз через утыканное препятствиями поле летел рослый гнедой жеребец. Летел уже и так неимоверно быстро, но пригнувшийся к шее всадник чувствовал уверенные темпы широкого галопа, и точно знал, что у коня еще есть запас. Вот они встали в хвост серому от пота текинцу. Тот был уже на взводе, это чувствовалось в неровном дыхании, подергивающихся ноздрях, словно тянущих неощутимый для других запах. Конь нервничал, и потому он пропустил его к препятствию первым. Широкая стенка. Текинец подходит в рассчет, мощно толкается, перелетает через ряды красных бутафорских кирпичиков... и только теперь видит, что за стенкой густо насыпал песок. Совсем не опасно, гараздо проще чем ров с водой - но он очень возбужден, всхрапывает, неуклюже приземляется и тут же шарахается в сторону. Всадник стремится вернуть себе управление. Текинец упирается, и не замечает, как за его спиной чисто берет препятствие гнедой тракен. На свободном поводу проходит песок, несется дальше. Поворот, несколько десятков метров через лесополосу, деревья проносятся размытыми пятнами, и снова солнце открытого поля. Конь ставит уши, вытягивается в струну, он сосредоточен - на участке сложный грунт, а ему еще нужно обогнать серую Гренаду до начала водных препятствий. Всадник не мешает, приподнимается в седле, облегчая посадку. Они поравнялись, и несколько бесконечно долгих секунд идет нос к носу, но не зря он пропустил ее вперед на первых километрах. Кобылка растратилась слишком быстро, и всаднику приходится понукать ее. Она сбивается с темпа, сбоит, гнедой обходит ее, и уже видит впереди черный хвост своего главного конкурента - такого же крупного как и он сам ганновера. Рядом идет пегий конек, и тракен пытается нагнать его, но всадник слегка сдерживает поводом. Человек знает, что пегаш здесь лишь за тем, чтобы максимально взвинтить темп. Он снимется перед последним подьемом, и останется только черный лидер забега.
Гнедой зашел ему в спину, держась так, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Выходить вперед имеет смысл только перед самыми препятствиями. Здесь же, на мягком, обманчивом грунте, стоило проявить осторожность. Также думал и всадник, чуть натянув повод, призывая сосредоточиться. Подьем - небольшой, но ощутимый для лошади, под нагрудником пот сбился в пену, но дыхание пока ровное. Почти одновременно вылетают наверх - а вот и препятствия. Два низких чухонца, для разогрева, и сразу за ними длинный ров с барьером. Всадник невольно сильне прижимает его бока, но конь не собирается закидываться, он летит вперед, и слегка запаздывает, давая время вороному уйти с точки приземления. Прыжок и брызги, вода окатывает разгоряченное тело. Приятно, почти хорошо. Ноги увязают в воде, он скачет, и время сжимается в точку. Три. Два. Раз. Толчок, ноги выбрасывают корпус вверх, через небольшой барьер, и вот он уже на траве, перед ним хвост конкурента, теперь можно нагнать, оттеснить с дистанции. Теперь уже почти все можно.
Он так и не узнал, что произошло. Потом на экспертизе говорили, что копыто зацепилось о корень, невесть как оказавшийся на маршруте, что кость треснула, но нагавки смогли удержать ее от открытого перелома, потом еще много чего говорили - но в тот момент он почувствал лишь прокатившийся по телу жар, словно ногу сунули в костер, а потом его подбросило в воздух, перевернуло, швырнуло на траву. Где-то рядом, прикрывая голову, откатился всадник. Первой мыслью было бежать, встать и бежать, ведь еще так близко мелькает силуэт черного, и финишная лента уже видна на горизонте. Он подобрался, но вес на перед так и не перенес - ногу снова обожгло, и он осторожно завалился на бок, вытянув ее и максимально оставив в покое. Он не переживал, ведь рядом уже оказался всадник, поглаживая по шее и призывая лежать. Переместившись, потрогал его ногу, едва касаясь пальцами. Покачал головой, снова пересел к голове, почесывая за ухом и приговаривая.
- Ты молодец, Примьеро. Черт с ним, с тем конем, ты хорошо, очень хорошо бежал. А сейчас тебе нужно полежать, видишь какая неприятность приключилась. Сейчас эти козлы притащат сюда свои толстые задницы, и мы заберем тебя в лазарет и посмотрим, что случилось, ладно?
Ощупав закрытый шлемом затылок, ощутил под пальцами что-то теплое и липкое.

@темы: fanfiction /фанфики

---

Фанарт

[Урахара_Киске]

ГриммоСида и другие
ПОЯВИЛОСЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ
кто выйдет, если скрестить арранкара и квинси. мы задались этим вопросом и вот что получилось
автор сего чуда  Tsume Hoshizora. спасибо огромное ей за разрешения показать этот арт массам

решали, кто мать и пришли к выводу, что все же Исида еще некоторые рассуждения (читай как: флуд)по поводу скрещивания квинси и пустых у меня в дневнике
Исида vs Нелл

Ну от папы тут волосы и хреновое зрение...
Граф Апполо Гранц Исидович

характеров в Заэля, поэтому обращаться только по имени-отчеству, никаких сокращений. Знакомьтесь, Граф Апполо Гранц эм... Исидович?
автор обещала продолжение скрещивания, так что ждем-с

@темы: fanart /фанарт, funny /весёлое

---

Аватары.

[talking rat]

Bleach [19]
D.Gray-man [12]
Naruto [19]



клик

@темы: avatars /аватарки

---

[Serenada]

Автор: Serenada
Название: Если перебрал сакэ - будь готов к последствиям
Пейринг: Ренджи/Ичиго
Рейтинг: пусть НЦа будет)
Жанр: PWP с зачатком сюжета))
Предупреждения: чучуть ругани, почти нон-кон, никакой художественной ценности ввиду жанра))

***
Двигаться было трудно и от этого так сладко, что под закрытыми веками расплывались золотистые пятна. Все еще не до конца проснувшийся Ренджи нашаривал губами чужое плечо, несильно прихватывал зубами влажную солоноватую кожу, покачиваясь вперед-назад – не так сильно и быстро, как ему хотелось бы, но достаточно, чтобы плыть в душном облаке удовольствия. Жадные руки обшаривали стройное тело под ним, изучая его на ощупь – легко прощупывающиеся ребра, живот с крепким прессом, сильные бедра и небольшую аккуратную задницу. Сквозь хмельную дымку не пробивались мысли о том, кого конкретно он сейчас трахает: видимо, если это происходило, значит, все было правильно и нормально. Единственное, что смутно припоминал Ренджи, это то, как очнулся в темноте от тихого стона совсем рядом. Лежал он в чьей-то постели, идентифицировать которую с лету не удалось, а под боком был кто-то горячий и явно возбужденный, в чем Абараи убедился, сонно перекинув руку через его живот, потянувшись ниже и наткнувшись на красноречивый бугор. От прикосновения парень опять тихонько всхлипнул и двинул бедрами навстречу. Этого оказалось достаточно. Поняв, что и он не прочь присоединиться к этому празднику жизни, Ренджи решил помочь своему соседу по кровати с его маленькой проблемой. Когда он потянул вниз шорты из легкой ткани, его не оттолкнули. В паху заметно потяжелело, окончательно затрудняя и без того вялотекущий мыслительный процесс. Кое-как избавившись от своих штанов, Абараи начал наспех растягивать вдруг зашевелившееся, беспокойно заерзавшее тело. О том, кому это тело принадлежит, он до сих пор так и не задумался, ведомый только жаром и желанием обладать. Вставил, не слушая смутно знакомый вскрик. Машинально перехватил чуть не врезавшийся ему в солнечное сплетение локоть и понадежнее прижал повлажневшую ладонь к постели. Было туго и не очень удобно лежать на боку, поэтому Ренджи толкнул своего случайного любовника вперед, вынуждая почти лечь на живот, одновременно сгибая ногу. Парень под ним начал дергаться, но сбросить массивного Абараи было не так-то просто. Ему послышалось приглушенное «Ренджи, перестань», злое и испуганное одновременно, но как… как можно было перестать сейчас, когда так близко было это колыхающееся под веками золото. Двинувшись еще несколько раз, Абараи кончил, сладко жмурясь и выпуская до сих пор зажатое его пальцами запястье.
Вместе с оргазмом в опустевшей легкой голове словно включили яркий верхний свет. Через пару вздохов Ренджи вспомнил, как немного… ну да, совсем чуть-чуть выпил у Урахары… повздорил из-за какой-то глупости с несносным мальчишкой Дзинтой, притащился к дому Ичиго, влез к нему в комнату через окно и, пока Куросаки был в ванной, успешно отключился на его кровати. Кажется, вернувшийся Ичиго пытался его растолкать или спихнуть на пол, но спящего Ренджи не так-то легко было сдвинуть с места. Поэтому в итоге мальчишка просто лег спать рядом с ним. Даже не подозревая, что друг может ему чем-то навредить.
Ренджи в темноте попытался рассмотреть лицо того, кого он только что с таким упоением трахал, все еще не веря в произошедшее. Но поверить пришлось, потому что Ичиго, до сих пор пораженно молчавший, вдруг точно очнулся:
- С-с-сука.... Ненавижу, - сказал он - как плюнул. Вывернул голову, глядя на все еще прижимающего его к постели Ренджи - обмякшего, расслабленного и тяжелого. Такого тяжелого, что кости трещали, хотя именно этого Ичиго, кажется, сейчас почти не замечал, задыхаясь от бешенства и невыносимого унижения. Он все еще чувствовал внутри себя член Абараи, но был неспособен стряхнуть его с себя или ударить. - Тварь, слезь с меня. Слышишь, слезь!
Ренджи наконец ожил, словно только сейчас начал воспринимать горячее, гибкое, тугое тело под собой как отдельную личность. Очень разозленную, нацеленную на его уничтожение личность Куросаки Ичиго. Его друга, между прочим. Он приподнялся на руках, чувствуя, как кожа на груди отлипает от мокрой спины Ичиго, как вздрагивает мальчишка - от боли, от страха, от отвращения? Или все сразу? В голове у Абараи до сих пор плыл туман, двигаться не хотелось, думать не хотелось... но приходилось. Потому что Куросаки, почувствовав свободу, резко, собрав все силы, отшвырнул его от себя - на другой конец постели:
- Ублюдок, еще раз прикоснешься ко мне...
Ему даже договаривать было ненужно. Ренджи смутно удивлялся тому, что Ичиго до сих пор не сжимает в руках меч.
Словно все это творилось в каком-то сюрреалистическом сне, Ренджи вдруг начал рассеянно собирать почему-то распущенные волосы в хвост, не сводя глаз с Ичиго. Того... колотило - самое точное слово. Это была какая-то беззвучная, повернутая внутрь истерика. Он схватил простынь, пытаясь вытереться. Закусил губу. До Абараи, как до клинического идиота, медленно начало доходить, что он натворил. Это для него, столетнего мужика, перехватить удовольствие с кем-то, даже малознакомым, не в новинку. Большой и Чистой любви у Ренджи не было, и секс воспринимался не как таинство, а как простой и приятный способ снять напряжение. Но Ичиго... ему пятнадцать. Блять, да он же ребенок совсем... Наверное, даже не целовался еще ни разу, не то что сексом заниматься. И уж тем более - с парнем. И тут Ренджи такой... явился. Не озадачился даже особыми ласками - просто завалил и взял то, чего хотел. Ну не козел ли?
- Козел... урод... дохлый, - подтвердил его мысль Ичиго, расширив и дополнив очень обидным, по его мнению, эпитетом. Голос у него при этом звучал странно. Ренджи не сразу понял, что у Куросаки просто зуб на зуб не попадает, как будто он сильно замерз.
- Ичиго, послушай, - все-таки открыл рот Абараи. Для извинений? О-о-очень забавно. Сам бы он с такими извинениями послал в Уэко Мундо, если не дальше.
- Нет, это ты меня послушай, - концентрация злости в голосе стала вдруг меньше, и от этого по спине потянуло холодком. Черт, не к добру...
Закончить Ичиго помешало шуршание занавесок: совершенно бесшумно на подоконник опустилась тень, соскочила на пол... Рукия никогда не утруждала себя церемониями, особенно в отношении Ичиго. Теперь ей предстояло понять, насколько она была неправа.
- Ичиго, живо, там вызов и...
Кучики замерла, рассмотрев представшую перед ее глазами картину. Жмущийся в один угол кровати Куросаки - красный, растрепанный и голый. В другом углу - Ренджи, тоже растрепанный... и виноватый почти физически - словно его вину можно потрогать руками.
- Что... - выдохнула девушка и умолкла. Сказать было нечего, такого ступора шинигами не испытывала уже давно.
Ичиго прервал повисшую паузу - прошипел, глядя только на Ренджи:
- Я убью тебя.
Что ж... этого следовало ожидать. Хотя продолжение фразы добавило конкретики:
- Завтра утром, в подвале у Урахары. И ты мне, тварь, за это ответишь. Потому что я - сильнее.
Может быть, Ичиго сказал это ради самоутверждения. Может быть, действительно осознавал свою силу - сейчас кружащую черным вихрем, захлестывающую дом. Это уже было неважно.
Не обращая больше внимания ни на Абараи, ни даже на Рукию, Куросаки поднялся - как был, голый, - и прошел к двери, абсолютно не стесняясь своей наготы, едва ли ее осознавая. Бесшумно вышел, оставив красную как помидор Кучики и ее друга наедине.
- Как думаешь, правда убьет? - тоскливо спросил Ренджи, обхватывая колени руками.
Рукия помолчала, а потом, сверкнув на него неверящими, застывшими глазами, проговорила, как механическая кукла:
- Там… Пустой. Я разберусь.
И исчезла так же внезапно, как появилась, только занавеска шевельнулась, разогнав неясные тени на полу.
Прислушавшись, Ренджи различил звук воды, льющейся в ванной рядом с комнатой Ичиго. Ему стало совсем хреново. А еще он подумал, что долго теперь не сможет пить ничего крепче чая.

Время шло, вода лилась. В глубокой тишине комнаты звук этот взвинчивал нервы и подкидывал дровишек в разгорающееся все ярче чувство вины.
- Утопиться он там решил, что ли? – тихо пробурчал Ренджи, пугаясь собственного голоса. Он неловко сполз с кровати, кое-как привел в порядок одежду, мимоходом посетовал, что нечем собрать мешающие, лезущие в глаза волосы. Встал столбом посреди комнаты, понятия не имея, что ему делать. Почему-то подумалось о том, где шатается Кон. Лезет, когда не надо, а как только он мог бы пригодиться – например, остановить Ренджи, пока еще не поздно было, - так его ищи-свищи. Лежит, наверное, в комнате Юзу-тян и ухом не ведет. Эх, да что ж за день дурацкий!
Ренджи вздохнул и решил, что ждать утра ему не хочется. Во-первых, он по натуре своей был нетерпелив и не любил откладывать решение важных вопросов на потом. Во-вторых… как ни прискорбно было это признавать, но при желании Ичиго действительно мог его прикончить. Пацан и так силен, а если его еще и разозлить хорошенько… Впрочем, именно это Ренджи уже с успехом и сделал. То, что значилось как «в-третьих», Абараи для себя озвучивать не стал, но ему было чертовски стыдно, и оставлять Ичиго одного так же чертовски не хотелось. Мальчишке сейчас плохо, и чего он там себе может надумать за несколько часов… Наконец, Ренджи боялся. Не того, что ему придется расплачиваться, вовсе нет. Ему было страшно, что Ичиго не простит. Что их дружба полетит к черту из-за нескольких лишних порций сакэ. Дружба… и что-то, что могло бы быть потом, позже. Проклятье, Ичиго ему по-настоящему нравился! И почему надо было все так по-идиотски испортить?..
Не размышляя о том, что он провоцирует Куросаки на преждевременное убийство, Ренджи отправился к дверям ванной, перед этим заскочив на кухню и наскоро умывшись ледяной водой.
Щелчок отодвинутого шпингалета раздался даже раньше, чем Абараи ожидал. Дверь открылась, в темный коридор хлынул резанувший по глазам желтый свет. Ичиго стоял на пороге в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер: его одежды в ванной, видимо, не оказалось. Сливающегося с тенями Ренджи он заметил, только когда тот сделал шаг навстречу. А заметив, резко шагнул вперед и со всей дури врезал кулаком в челюсть снизу вверх, отшвыривая Ренджи обратно в коридор и прикладывая об стену. Решив, что этого недостаточно, Ичиго снова приблизился, и солнечное сплетение Абараи, недавно благополучно избежавшее повреждений, все-таки познакомилось с могучим ударом малолетнего и.о. шинигами.
И это было хорошо. Это значило, что истерика перегорела и сошла на нет, уступив место более понятной и простой злости. А злиться долго Ичиго не умел: каким бы вспыльчивым он ни был, отходил мальчишка так же быстро. Вот сейчас он помахал кулаками, выплеснул распирающую злость – и с ним уже можно попробовать поговорить.
В третий раз занесенный кулак Ренджи все же перехватил, стараясь разогнуться и хватая ртом воздух.
- Решил не дожидаться утра?
- Не я. Ты, - ответил Ичиго, выдергивая руку и отступая. – Неймется?
- Тише ты, перебудишь всех! – шикнул Абараи, вталкивая его обратно в ванную, закрывая дверь и для верности запирая ее на задвижку.
Ичиго пару секунд ошашело хлопал на него глазами, а потом ринулся вперед с почти отчаянным «Да пошел ты нахер! Выпусти меня!».
- Выпущу, - пообещал Ренджи и, набрав воздуха в грудь, вдохновенно начал: - Как только объясню…
- Не надо мне ничего объяснять. И так все понятно, - прищурившись, оборвал Ичиго, а потом рявкнул, ткнув пальцем в стушевавшегося Абараи: - Свинья пьяная! Проснулся посередь ночи со стояком, нащупал кого-то рядом и поимел, так и не включая мозгов! И тебе, конечно же, очень жаль, да?!
- Ну… в общем, да, - отозвался Ренджи, несколько смущенный странным тоном Куросаки – злым, насмешливым и вместе с тем как будто обиженным. Да, определенно, передумать он тут успел достаточно много… и не факт, что это пойдет Абараи на пользу.
- Ах, значит «в общем»? – процедил Куросаки с таким видом, словно на его наживку только что клюнула крупная, но очень тупая рыба. – То есть, жалеешь ты только о том, что этим кем-то оказался я?
Сбитый с толку Абараи наблюдал за тем, как линяет, выцветает разухабистая язвительная усмешка Ичиго. Он уже выглядел не столько злым, сколько расстроенным, и Ренджи не был уверен, что ему надо испытывать по этому поводу.
- Э-э-э… дело не в этом, я… - заговорил Абараи, понятия не имея, как ему надо закончить это предложение. Хвала небесам, Ичиго избавил его от мытарств, снова перебив:
- Точно. Дело не в этом, - глухо повторил он – как эхо в глубокой пещере. – Тебе же… все равно. Плевать абсолютно, кто там под руку попался… А я… как п-придурок…
Он опустил глаза и стиснул зубы, отчетливо бледнея. Плотно сжатые губы вдруг задрожали, запрыгали, и Абараи испугался, что Ичиго сейчас заплачет. Что делать с плачущими парнями, Ренджи не знал. «Зато вот что делать со спящими…» - ехидно прокомментировал внутренний голос. Не желая его слушать, Абараи мотнул головой и выпалил:
- Ичиго, прости… Ну прости, а? Я знаю, ты ничего такого не хотел…
- Не хотел?! – заорал вдруг Куросаки, вскидывая голову, из мелово-белого резко становясь пунцовым, как будто ему в лицо ведро краски плеснули. - Я хотел, ты, орангутанг безмозглый! Хотел! Но… но не так же! – голос у него сорвался на пронзительную фальшивую ноту, окатил Ренджи волной и стих. Закончил Ичиго тихо и сухо, словно речь не о нем шла: - Чтобы ты меня, как куклу…
Кажется, он все-таки плакал. Без слез, да. Но от этого Ренджи было еще гаже. Такой отвратительной тварью он уже давно себя не чувствовал. Ему показалось, что у него явственно, со скрежетом, съезжает крыша. Что Куросаки только что сказал?
- Ичиго, я… не знал. Я понятия не имел! – вот уж где была чистая правда. Глядя иногда на разгоряченного боем мальчишку, Ренджи частенько напоминал себе, что Ичиго – пятнадцатилетний зажатый девственник, которому по ночам снятся абстрактные груди четвертого размера, и эти напоминания помогали успешно заталкивать куда подальше неприличные, щекочущие возбуждением мысли. Он приучил себя думать, что Куросаки (по крайней мере, сейчас) может быть ему только другом… и что теперь выясняется? Да еще при таких кошмарных обстоятельствах?
- Не знал он, - горько усмехнулся Ичиго, запустив пальцы в мокрые и взъерошенные после душа волосы. Теперь он казался Ренджи усталым, утомленным донельзя. И было с чего: когда ты просыпаешься оттого, что человек, который тебе не безразличен, пользует тебя, как куклу резиновую, а потом, едва придя в себя, приходишь к выводу, что ему на тебя, в общем-то, плевать было… А Ренджи-то казалось, что хуже он себя чувствовать уже не может. – А что, мне надо было на шею тебе кидаться? Или стриптиз устроить? Извини, я не думал, что для тебя это все… вот так.
Алкоголь из него уже весь выветрился, в этом Ренджи был уверен, но голова все равно шла кругом. Ичиго был прав: он свинья и козел, но при этом еще и тупой баран. Такая вот малосимпатичная зверушка получалась…
Покачав головой, Ренджи посмотрел в до сих пор пылающее румянцем гнева и смущения лицо, прошелся взглядом по гладкой груди и особое внимание уделил узлу полотенца, который грозил вот-вот развязаться.
- Черт, Ичиго, - Абараи приблизился, а Куросаки и рад бы отступить, да некуда – ванная у них была не особо большая. – Для меня все не «так». Я действительно пьяная свинья, и… Могу я извиниться?
- Ты уже извинился. А толку-то? – буркнул Ичиго, явно раздумывая: то ли еще разок вдарить по наглой лейтенантской физиономии, то ли просто оттолкнуть его и свалить подальше.
- Нет, я… по-другому, - Ренджи осторожно, на пробу, тронул его за плечо, легко погладив пальцами.
Ичиго зашипел, как бешеный кот, дернулся, видимо, предполагая, что ему сейчас устроят повторный сеанс внутреннего массажа.
- Совсем охренел?! Не трогай! У меня и так… болит всё.
Конец фразы дался ему с куда большим трудом, чем грубое начало. Он снова вспыхнул, как факел, и Абараи убедился, что под обобщенным «всё» стоит понимать нижнюю тыльную часть туловища Куросаки. Дааа… хорошего же о нем мнения пацан, ничего не скажешь.
- Больно больше не будет, я обещаю, - тихим увещевающим тоном, как ребенку, сказал Ренджи, снова опуская одну руку на теплое плечо, а второй прикасаясь к алеющей щеке Ичиго. – И знаешь… мы, кажется, не с того начали.
Куросаки не успел задать очевидный дурацкий вопрос: Ренджи поцеловал его, достаточно крепко, но осторожно. Губы у него оказались мягкими, хотя Абараи упорно гнал из головы эпитет «детские»: он и так чувствовал себя педофилом, каким бы взрослым ни казался Ичиго. Но отступать все равно было уже некуда.
- Сволочь, - устало выдохнул даже не попытавшийся сопротивляться Ичиго, когда поцелуй прервался. – Только о себе и думаешь…
- Это мы сейчас тоже исправим, - пообещал Абараи, подталкивая его назад. Как раз перед тем, как он усадил ошалевшего от всех событий последнего часа Ичиго на бортик ванны, полотенце наконец самоликвидировалось, с тихим шуршанием свалившись на пол. Вялую попытку Куросаки его поднять Ренджи пресек, гибко опустившись на колени.
- Какого?.. – задохнулся Ичиго, глядя на него сверху огромными золотисто-ореховыми глазами.
- Не хочу, чтобы о первом разе у тебя остались только плохие воспоминания, - улыбнулся Ренджи, мягко, но настойчиво вынуждая его раздвинуть ноги.
Ичиго, кажется, проглотил язык. Это было уже неплохо, гораздо лучше, чем поток «козлов», «орангутангов» и прочих милых созданий. Ренджи с удовольствием прижался лицом к поджарому животу, который он так нерационально, вскользь лапал недавно. Глубоко вдохнул чистый запах молодого тела, попробовал на вкус губами. Ичиго тихо вздохнул, постепенно отзываясь на прикосновения, и Абараи чувствовал на себе его жадный пронзительный взгляд. «Смотри, малыш. Это меньшее, что я могу сделать», - подумал Ренджи и взял в рот его полутвердый член, предусмотрительно удержав тут же подброшенные бедра на месте.
Очень скоро Ренджи пожалел, что волосы у него до сих пор распущены, потому что Ичиго неслабо вцепился в них, сжимая в кулаке. Он шумно прерывисто дышал, закусывая губы, но молчал. И черт бы побрал Абараи, если ему не нравилось это сбившееся возбужденное дыхание, нервные пальцы, путающиеся у него в волосах, и раскрасневшееся лицо, по которому волнами проходили судороги острого удовольствия. Он размеренно качал головой, одной рукой помогая себе, а другой поглаживая бедро Ичиго с внутренней стороны. Много времени совсем неопытному мальчишке не понадобилось. Выгнувшись и чуть не свалившись при этом с узкого бортика ванны, он почти снял скальп со своего первого сексуального партнера, хриплым, совсем чужим голосом простонал «Рен-джи» - и кончил. Абараи покладисто проглотил: не клубника, конечно, но сносно. Снизу вверх заглянув в лицо сразу обмякшего мальчишки, Ренджи снова поцеловал его в живот и ухмыльнулся:
- Все еще хочешь меня убить?
- Теперь хочу еще сильнее, - вяло и без огонька отозвался Ичиго. Задумался – и добавил: - Но, может быть… повременю с этим.
Он толкнул Ренджи в плечо, отпихивая от себя, и тот уселся задницей на влажный кафель, подумав, что Куросаки точно собирался тут устроить потоп. Потряхивая рыжей башкой, как оглушенный, Ичиго поднял с пола полотенце и, встав, намотал на бедра. За его манипуляциями Абараи следил внимательно и искренне старался не ухмыляться. Удовлетворенный или нет, а Куросаки по-прежнему мог его об стену размазать – с него станется. И ведь защищаться Ренджи совесть не позволит, которая и не собиралась затыкаться.
- Только не надо думать, что я после этого тебе все забуду и предоставлю себя в вечное пользование, - хмуро предупредил Куросаки, нетвердой походкой направляясь к двери и морщась – про «все болит» он явно не преувеличивал.
- Ну что ты, Ичиго, я и не думал, - с готовностью откликнулся Ренджи. – Но подвал Урахары все-таки отменяется?
- Нет, - отрезал Куросаки. Оглянулся полюбоваться на вытягивающееся лицо Абараи и добавил: - Тренировка по расписанию. И будь готов пересчитать там своей тушей каждый камень.
На «тушу» Ренджи обиделся, но ни слова не сказал. Ичиго хмыкнул и, на всякий случай предупредив: «В комнату – не пущу», - ушел.
Абараи с тяжким вздохом прижался лбом к прохладной эмали ванны, которую еще недавно грела пятая точка Куросаки. Предчувствие мчащегося на него безумного носорога ушло, но и спокойствия не было. Какое, к черту, спокойствие, когда он вот так, с руками и ногами, почти случайно влез во что-то серьезное, от чего не отмахнешься. Не то чтобы ему это не нравилось, но… немного пугало. Совсем чуть-чуть. Это же был Ичиго. Непредсказуемый, порывистый, горячий и такой знакомый Ичиго. Конечно, не будет все просто и гладко. И учиться чувствовать по-новой им придется обоим – вместе. Но это выглядело более чем заманчиво.
Ренджи вспомнил глухой вскрик Ичиго, его рваное дыхание, хриплый голос и боязливую усмешку… и понял, что если еще раз причинит ему боль, то сам себе башку отвернет. Не дожидаясь встречи с Зангетсу.
После того, как с этим Абараи разобрался, ему оставалось только одно: придумать, как он завтра будет все это объяснять Рукии.

@темы: NC-17 /материалы для взрослых, fanfiction /фанфики

---

6 й отряд без одёжи.. почти =)

[Rikichi]

Rikichi_in_color-Bleach- by ~Ksyui on deviantART


Byakuya desu by ~Ksyui on deviantART

Ренджи. ВНИМАНИЕ! Ссылка ведет на флеш-файл, на коем запечатлён процесс создания Абарай-фукутайчо.

@темы: fanart /фанарт

---

Название: Пуля в лоб

[doa.]

Автор: ..:: Dit of moon ::..
Название: Пуля в лоб
Бета: Yuu KANDA- san
Фендом: Bleach
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Жанр: AU, Драма, Романтика, POV
Рейтинг: возможно дотянем до NC-17
Дисклеймер: Персонажи не мои. Мои только мысли и образы.
Статус: В процессе
Размещение: С полным содержанием шапки
От автора: Не нравится - не читайте. Я никого не заставляю это делать.

Глава 2.



В огромных личных покоях Айзена-сама Улькиора был не в первый раз. Зачем?
Просто тут ему нравилось больше. Да и сам Айзен звал его к себе. Просто для различных бесед. Айзена было очень интересно
слушать. Сейчас, сидя возле кресла, в котором восседал глава, Улькиора
держал в руках бокал с мартини, изредка делая из него глоток, и слушал. Голос обволакивал, но не завораживал.

Брюнет не хотел состоять в корпорации, но Айзен убедил юношу, что его место здесь, с ними. И Улькиора поверил.

Задание ему пока не дали, потому что двое арранкар, находившихся на месте вчерашних событий, не смогли до конца устранить последствия.

- О чём ты думаешь, Улькиора? - Айзен чуть приподнялся и провёл ладонью по тёмным волосам юноши. Что он ощущал к брюнету? Он не мог разобраться в этом. Да и пока он рядом, в этом не было никакой
нужды.

- Ни о чём. А о чём нужно? – Улькиора поднял свои зелёные глаза, так же спокойно держа бокал на тонкой ножке в руке. Солнце
приблизилось к горизонту, и в комнату через большое окно проникали, словно предсмертные, лучи. Обстановку нельзя было назвать расслабляющей, но и напряжения не
чувствовалось. Было как-то всё равно.

- Контролировать твои мысли мне как-то не особо хочется. - последовал ответ.

Улькиора вернулся в свою комнату когда стемнело. Окно
закрывали тяжёлые тёмные шторы, включать свет не хотелось. Поэтому брюнет
прошествовал к кровати, и просто лёг на холодные чёрные простыни.
И что теперь?

Что дальше? Зачем он здесь, если делать ему нечего? Что
за глупая прихоть… Устало закрыв глаза и глубоко вздохнув, Улькиора решил было заснуть, но тут дверь с грохотом открылась, хотя
брюнет её закрывал, и ввалилось нечто большое, в темноте ярко проглядывалась
только голубого цвета макушка.

- Ух ты, ё-маё, чего темно то так? - раздались в тишине слова этого же
создания.

Гриммджоу долго думал, кому бы покапать на мозг сегодня, но подходящих
кандидатур всё не находилось. И тут в голову пришла мысль о "новичке". И молодой человек незамедлительно решил её исполнить, предварительно выпив залпом полбутылки мартини.

- Что тебе нужно? – спокойно поинтересовался
Улькиора у своего незваного гостя. Честно говоря, ему было глубоко наплевать, кто это, и что ему нужно, но из вежливости всё же спросить не помешает.

- О! А ты чё тут сидишь, в темноте то? Что, больше занять твою бледную морду нечем? - хамить и оскорблять Гриммджоу любил, считая это
своим хобби. И, как правило, реакция на это была всегда. Разная, но была. Но не в этот раз. Ни единого слова, жеста, звука в ответ. Можно считать это оскорблением? Что за чёрт? Голубоволосый предпринял новую попытку, но реакция была в точности такой же. Оскорбляющая тишина. Казалось, Улькиора спит. Но это только казалось. Юноша чётко слышал каждое слово, с какой интонацией оно было сказано, чувствовал колебания воздуха от каждого движения. Но молчал. А что нужно? Да и зачем было отвечать?

А вот когда кровать пригнулась под чьим-то весом, а над брюнетом нависло это голубоволосое создание, он задумался над ситуацией.

- Что тебе нужно? - повторил вопрос брюнет, смотря в глаза Гриммджоу,
который в свою очередь нагло ухмылялся с самой довольной рожей.

- А как ты думаешь? - ну когда же, когда ему ответят нормально? Так, чтобы была причина начать перепалку.

- Мусор. - тихий, но чёткий голос, и боль в спине Гриммджоу, от удара об стену. Ничего не сломано, и даже не хрустнуло, но синяки себя ждать не заставят. И это учитывая быструю регенерацию. Кто этот парень?! Не успев сообразить, арранкар оказался в коридоре. Хлопнула дверь, и молодой человек, с трудом поднявшись на ноги, решил всё же отправиться в свою комнату.

@темы: yaoi, hentai, yuri /яой, хентай, юри, fanfiction /фанфики

---

Не бейте сильно(

[Dragon with grey eyes]

@темы: fanart /фанарт

---

Конный блич: За чертой

[Toto_horse]

Прошло две недели.
Его больше не выпускали на манеж, опасаясь за всадников, не выводили в леваду, опасаясь за лошадей. Конюх изредка заглядывал к нему сгрести опилки, нервно вскидывая вилы на любое его движение, и он ожидал у самой стенки денника окончания подобия уборки. Овес сократили до минимума, но он не проедал его, оставляя на дне кормушки светлые зерна. Он не хотел есть, не хотел пить, мир сузился до размеров денника, и он все чаще застывал с клочком сена во рту, таращась в стену. Стена была бетонной, с облупившейся краской белого и темно-синего цвета, иногда она казалась ему небом над заснеженный полем, почему-то перевернутыми вверх ногами.
Изредка из-за двери доносились всхрапывания других лошадей, но чаще всего была тишина. В деннике не было окна, потому утро и вечер он определял по спешно забрасываемой дневной порции сена - теперь его давали раз в день, но много. Чтобы лишний раз не заходить. Вокруг коня воцарилась атмосфера страха и отчуждения. Вороной однако не замечал ее. Он перестал замечать людей, по привычке жевал пересушенное ипподромное сено, по заведенному кажется сотни лет назад порядку отходил к стене, когда убирали, и смотрел в ту же стену все остальное время. Он мог стоять так часами, носом в угол, по диагонали своей одиночной камеры, разглядывая трещины в облупишейся краске. Иногда трещины казались деревьями.
А еще через два дня коня официально списали.
Утром он с каким-то отрешенным удивлением отметил, что сена не принесли. Не принесли его и когда лошади вернулись со сменки. Вечером он закончил собирать завалявшиеся в опилках травинки, и теперь разгребал подстилку в надежде найти что-то еще. Двигая ватными, будто чужими ногами, он каким-то образом понимал, что это конец, но какая-то частичка внутри не хотела сдаваться.
Этим вечером он остался без воды, и всю ночь пролежал на полу, вытянув шею и ткнувшись носом в опилки. Они разлетались от выдоха, напоминая пушистые снежные хлопья.
До отправки оставалось еще двенадцать часов.
Он уже проснулся и сидел, когда за дверью послышались голоса. Один знакомый - конюха-с-вилами, второй - мягче, тише, чужой, но с неожиданно знакомыми интонациями. Он поднял голову. Дверь скирпнула, человек протиснулся под верхней створкой, но не выпрямился, а так и присел возле коня. От человека пахло свежей травой и яблоками. Конь несколько секунд смотрел на него, словно просыпаясь, ноздри подрагивали от смутно знакомого, давно забытого запаха, в какой-то момент показавшегося более реальным, чем эти стены. Настороженно вытянув морду, ткнулся носом в подставленную ладонь и долго сидел так, прикрыв глаза и чуть перебирая губами, словно шептал что-то одному ему понятное. Вороной снова был на лугу. Ветер трепал гриву, ласково щекотала ноги высокая трава, и над самой землей тянулся густой запах медового цвета...
Конь шевельнулся, подтянув под себя передние ноги, и разом собрав свои силы, встал. Чужая рука прошлась по шее на холку, и показалось, что это рыжая девочка стоит с ним на лугу, как прошлым летом, когда они бегали наперегонки под полуденным солнцем, а потом лежали на траве, усталые и счастливые. Неожиданно он испугался, что она уйдет. Оставит его одного в темном деннике наедине с голодом и - что страшнее - своими мыслями. Изогнув шею, неуверенно переступил ногами по опилкам. Тело казалось чужим, словно каждую мышцу приходилось отдельно заставлять двигаться, но он очень, очень старался. Раз. Шею чуть повело за движением. Равновесие трудно удержать, он начинает заваливаться на бок, а может ему только кажется. Два. Не уходи, рыжая. Он будет стараться. Он не подведет ее. Раз. Два. Пассаж. Двухтактный аллюр.
- Шшш... - его погладили по шее, и он остановился. Он стоял в деннике на старых опилках, тускло светила облепленная паутиной лампочка под потолком, но почему-то остался запах свежих, только с дерева сорванных яблок. А потом ему в губы ткнулся гладкий бок спелого фрукта.
Человек стоял и кормил его яблоками, пока не опустели карманы.
- Я его забираю, - бросил через плечо. - Он все равно списанный, не отдадите здесь - заберу с комбината. Думайте.
Конюх почесал затылок. Чего тут думать, директор хоть и до денег охочий, но не настолько, чтобы с таким конем лишний раз возиться, видит бог что по мясной цене и отдаст. После того случая много шума было, ему сейчас не до вороного.
- Директор вестимо отдаст... - неуверенно пробормотал. - Только документы не выдаст. Хотите - новый паспорт оформляйте, да только на соревнования его все равно не вывезете, нашкодил он сильно, его теперь мало какой клуб примет...
- Неважно, - поглаживал спутавшуюся гриву, неосознанно пальцами разбирая длинные пряди. - Я через час с коневозом приеду. А пока воды принеси и сена, видишь конь на ногах не стоит.
Ровно через час вороного погрузили в небольшой аккуратный коневоз, и вскоре грохнула за его спиной ржавая защелка ворот - в этот раз уже по другую сторону. Конь повел ушами, потом прикрыл глаза и уткнулся носом в набросанное на полочке сено. Сухие стебельки пахли лугом.

@темы: fanfiction /фанфики

---

Конный блич: все еще про вороного

[Toto_horse]

На этот раз сразу две части. Наконец-то вычитано. Вариниг - жестоко, страшно, грустно.

Конный блич: Ипподром
Когда за ним приехал коневоз, он воспринял это с радостью. Спокойно вышел и загрузился, не переставая крутить головой по сторонам, принюхиваясь к воздуху, к окружающим его людям, ведь переезд означал изменения. Новое место, новые лошади, последний раз из суматошного конзавода он попал в уютную конюшню под чуткий присмотр рыжеволосой девочки, и воспоминания об этом событии остались исключительно приятные.
Он уезжал, оставляя за спиной опостылевший денник, старого ворчливого конюха, приземистых и крепких, вечно обросших табунных лошадей, оставлял манеж - десять темпов галопа по стенке. Или шесть темпов карьера, или четырнадцать - тер-а-тера, того же галопа, но в пересборе и очень короткой рамке. Он успел перепробовать все аллюры в этом крошечном квардарике пространства, присыпанного песком. И он был счастлив покинуть его.
Коневоз выехал в город, потянуло приторным запахом дыма, во рту стало кисло, он нехотя дожевал сено, казалось потерявшее прежний вкус. В прошлый раз они ехали по окружным дорогам, быстро и легко, здесь же то и дело приходилось останавливаться в пробках, зажатыми в транспортном потоке, и люди высовывались из машин, указывая на него пальцами, словно впервые видели лошадь. Это раздражало, он чувствовал себя выставленным на витрине на всеобщее обозрение, потому в конце концов пригнул голову к сену, спрятавшись от назойливых людей за тентовой перегородкой. Почему они не поехли окружными?
Вскоре он понял почему.
Машина притормозила у массивных ворот, и вскоре заехала во двор - довольно большой, с двумя зданиями, большим кругом, присыпанным гравием, и площадкой внутри него. В воздухе кислый привкус машин слился с запахом конюшни и почему-то металла. Не пахло ни овсом, ни свежим сеном, и он неохотно выгружался, пятясь из коневоза, пока не ступил копытами на твердую алфальтированную дорожку. За спиной гулко грохнула закрывающаяся дверь, задребезжала ржавой задвижкой.

Он снова оказался в деннике, но в этот раз не возражал. Снаружи не было ничего, что манило бы его выйти, здания с асфальтированными потрескавшимися дорожками вокруг, большой круг и площадка внутри, все засыпано гравием и песком, среди которого робко зеленеют небольшие пятачки свежей, и уже обьеденной кем-то травы. Два ряда стриженных кустов, два левады, огороженные стальными трубками с облупившейся краской, в которых месят грязь разномастные лошади. У них высоко подравнены хвосты, и грива выстрижена коротко, так что едва закрывает гребень шеи. И них на ногах какие-то штуки на липучках, а на самых копытах кусочки металла, на которые он косился долго и с опасением. Они все поголовно были в недоуздках, хотя внутри левад бегали сами. А потом он узнал, что левад гараздо меньше, чем лошадей.
Кони стояли друг напротив друга в зарешеченных денниках с металлическими дверями и крашенными стенами. Он покрутился на месте, но опилок было мало, и они пахли сыростью, ложиться на них не хотелось, и он остался стоять. Его соседа - бурого толстого мерина напротив, опилки не смущали, он лег на пол, вытянув ноги, и бесцельно постукивал копытом в железную дверцу. Судя по тому, что конюх не появился, к стуку давно привыкли и воспринимали как должное.
За день к нему приходили несколько раз - сперва незнакомые люди, которые долго обсуждали что-то в полголоса, потом один из них зашел в денник и рассматривал его, панибратски поглаживая и тыкая, что-то показывая остальным. Потом его вывели на улицу, и он осторожно прошел но дорожке на круг, где корду размотали и поцокали языком. Он покрутил головой, потом неспеша двинулся в предложенном направлении. Ходить по кругу было глупо и раздражающе. Ему снова поцокали, он нехотя перешел на рысь, но на втором кругу раздвигался и пошел испанским аллюром, высоко вынося ноги, радуя сам себя четкими движениями, гибкостью и силой собственны мышц. Люди возбужденно загомонили, он сбился и пошел шагом. Ему снова поцокали, и он согнул шею, демонстрируя собранную рысь, так как не знал, что именно им хочется видеть, потому делал первое что приходило в голову. Бездумный набор элементов, но им нравилось, хоть ему и не был понятен их бурный восторг довольно кривенькому пассажу на застоявшихся ногах, слегка отекших от избытка овса и недостатка движения.
Его остановили, человек покапался в кармане и выудил кусочек чего-то белого, протянул его. Вороной взял губами предложенное лакомство, оно липко легло на язык, приторно сладкое, будто сразу заполнило весь рот. Он недовольно выплюнул угощение, человек нахмурился, пробормотал что-то. Его завели обратно в конюшню, поставили на развязках. Ощущение было новым, было сложно пошевелить головой, он постоянно утыкался то в один то в другой чомбур, стоя в центре конюшенного коридора между рядами денников. Его начали чистить. И почему-то сразу закончили, едва смахнув пыль и старые опилки с блестящей шерсти. Положили на спину вальтрап и меховушку, потом седло, застегнули подпругу, и он недовольно мотнул головой, привлекая внимание. Попробовал ткнуться в плечо человека, но чомбур удержал его. Громко фыркнул, показывая что недоволен, но человек как будто не заметил столь явных знаков, погладил по крупу и ушел куда-то. Вернулся с тонким кожаный недоуздком с кучей лишних ремешков. Перекинув повод через шею, начал одевать эту конструкцию, упорно засовывая ему в рот кусочек гладкого металла. Попробовав ее губами, вороной тут же сплюнул, ощутив уже знакомый кислый привкус, как у одной из частей седла, до которой он добрался еще на его родной конюшне. Однако неожиданно для себя самого осознал, что избавиться от металла уже не получается, он каким-то образом удерживался системой ремешков, и теперь тяжело лежал на языке, заставляя рот наполняться слюной от непривычного привкуса. Так вороной впервые познакомился с уздечкой.
Его снова вывели во двор. Человек забрался в седло, заставив вороного неловко перебрать ногами, подстраиваясь под вес всадника. Человек ощущался иначе, не так четко, будто занимал сразу большую площадь на его спине, и конь невольно забеспокоился, сможет ли он чувствовать его намерения. Вскоре однако выяснилось, что волновался он зря, и команды все равно будут доведены до его сведения тем или иным образом.
Его выслали вперед, сперва шагом, потом рысью, и с этого момента он потерялся. Ноги человека беспорядочно то прижимали то отпускали его бока, иногда зачем-то тыкая пятками под ребра, центр тяжести гулял как шлюха на Бродвее, но в какой-то момент он кажется уловил легкий наклон и повернул. Металл во рту передвинулся, нажимая на углы губ, заставляя повернуть голову. Вороной всхрапнул от возмущения, дернул головой, и даже прошел несколько темпов как было, со свернутой на бок мордой, честно стараясь выполнить предложенное. Но человек потянул сильнее, и он снова повернул, возвращаясь на исходный маршрут. Его возвращали еще несколько раз, грубо останавливали, когда он принимал беспорядочную работу ног за посыл, и он окончательно запутался. Всадник притянул его голову к груди, свернув в подобие сбора и не давая поднять нос чтобы осмотреться. Шее было неудобно, конь потряс головой, перешел на шаг, поводя головой в стороны, и наконец остановился. Он не видел смысла двигаться просто ради движения, он был умным конем, наученным ждать и понимать.
Ноги чуть прижали бока. Что это? Посыл? Или еще одно случайное движение, после которого его дернут за рот, наказывая за выполнение отданной ими же команды? Он остался стоять, удивленный, растерянный, косящий большим глазом на собравшихся вокруг него людей и не понимая, чего от него хотят. Всаднику принесли палочку, и конь расслабился. Рыжеволосая девочка брала палочку, чтобы обьяснить ему новый элемент, и сейчас он как никогда нуждался в подобной указке. Вот кончик тронул его круп. Понятно, нужно убрать его. Он пошел в бок задними ногами, описывая круг, пока его не остановили. Что-то не так? Все повторилось еще раз, но едва он начал переставлять в бок ноги, его больно щелкнули палочкой и выслали вперед. Обиженно всхрапнул, затрусил по гравию, всадник выровнял повод и кажется успокоился, меряя двор на спине враз взмокшего от волнения коня. Они сделали еще несколько поворотов на шагу и рыси, неловкими нервными командами поднялись в галоп и кое-как сделали два круга, после чего вновь перешли на шаг и остановились. Всадник спешился, похлопал затянутой в перчатку рукой по мокрой холке.
- Ничего конек, - обратился с наблюдавшим, - Управляется из рук вон плохо, но потенциал однозначно есть. В конкур его нельзя - низкий. А в выездку в старшую группу вполне, тем более там коней не хватает.
Так вороной попал в старшую группу выездкового проката на городском ипподроме.

Конный блич: Первая кровь.
Раз, два, раз, два. Рысь, двухтактный аллюр. Левой-правой, уставившись в песок под ногами. Поднимать голову нельзя, да и не хочется, вокруг высокие стены, потолок, нависающий балкончик для особо важных персон. Манеж наглухо закрыт, сюда не попадает ни ветер, ни дождь, только изредка залетают воробышки, и тогда он прядет ушами, ловя отдаленное чириканье. Раз, два, раз, два. Топчет песок, пригнув голову к груди, так проще нести на спине мешок с картошкой, по ошибке именуемый всадником. Это уже третий мешок за сегодня. Первый был легким, но с неуместно жесткими руками, от которых потом противно покалывало губы там где рот оттягивала железка. Второй на удивление аккутарный, и даже вполне прилично сидящий - насколько можно было ощутить это за толстым будербродом наваленных на спину вальтрапа, меха и седла - впрочем не то чтобы он жаловался, в конце концов этот ворох смягчал их неаккуратную езду. У второго был лишь один недостаток - любовь к галопированию. Они могли скакать этим аллюром всю тренировку, вороной чувствовал как быстро устает, и вальтрап набухает от пота. Уже много недель он двигался лишь на манеже, не считая изредка выпадавшего часа в леваде в толпе других лошадей. Он начал терять форму, быстро выдыхаться, мышцы отказывались выполнять привычные элементы - здесь они впрочем были нужны ему одному. Людям требовалось иное. Бесконечные круги простых аллюров делали один день как две капли похожим на другой, он сбивался, спотыкался о дни и недели, приходившие и уходившие рассветы, закаты, длинные бесцельные ночи в темном деннике, и такие же длинные и бесцельные дни.
Раз, два, раз, два. Железка впивается в уголки губ - поворот. Сильный тычок поб ребра - прибавить. Широкая рысь - простой аллюр, он уже не предлагает им воздухный и легкий испанский вариант. Они не любят, когда он предлагают что-то, им это не нужно, им вообще ничего не нужно, кроме повторяющихся раз за разом перемен направления, вольтов и трех аллюров. Шаг. Рысь. Галоп. Остальному здесь не было места.
Всадница перехватывает повод покороче, путается в пальцах, роняет хлыст. Он равнодушно пробегает мимо, и она не сразу успевает остановить и развернуть. Он делает только то, что он него требуется. Не меньше - потому что делая меньше он просто уснет. И не больше. Потому что не заслужили. Никто из них. Вокруг медленно смыкалась темнота безразличия. Всадница тяжело сползает с седла, нагибается, второй рукой нашаривая повод. Как будто ему есть куда убежать отсюда.
Вокруг носятся лошади. Нет, всадники конечно уверены, что они "работают" - но они просто носятся, бесцельно и бездумно выводя круги и серпантины по тесному, горячему от дыхания десятков ртом манежу. Белый рысак то и дело сбивается с темпа. Он полжизни пробегал в качалке, собранный галоп сложен для него. К тому же он очень стар. Мужчина в седле пытается собрать его. Рысак выдергивает голову.
Откуда-то берется совсем молодой конек, словно в противоположность. Его выводят побегать на корде, с трудом отгораживая себе место среди суматошных конкуристов. Жеребенок боится и жмется к бортику.
Толпа из людей и коней, живое беспокойное море.
И в этом море на миг проглянула рыжая грива.
Тяжелые копыта по песку - ровно, заученно. Парнишка, непропорционально маленький на огромной спине, плотно сидит в седле. В полубреду ему почудились рыжие волосы, покачивающиеся в такт шагам. По телу словно прошел ток, сердце застучало в ушах, во рту пересохло.
Он может. Рыжий. Может, если хочет, катать людей. А тогда - ее - не захотел. Выбросил на песок, и она лежала, и он вдруг с какой-то пугающей ясностью понял, что тогда она так и не пошевелилась. Ни когда над ней склонилась пожилая пара. Ни когда ее унесли в дом. Что-то произошло в тот день в соседской конюшне. Что-то плохое. И рыжий имел к этому непосредственное отношение...
Всадница уже подняла хлыст и сунула ногу в стремя. А потом перед ней неожиданно не оказалось ни стремени ни коня. Никто не понял, что произошло, казалось все вокруг так сосредоточены работой, что не замечают летящего наперерез маленького жеребца. Первым вскрикнул парнишка, а рыжий конь пошатнулся от ударивших его в бок копыт. Вскинулся, тяжело но неотвратимо развернулся, но черный уже обегал его. Маленький конь знал, что первый же удар рыжего станет для него последним. Слишком большой и массивный был у него противник, в другое время он не напал бы на него. Он скорее всего и не подошел бы в нему, всегда мирный и уравновешенный, в прошлом послушный до мозга костей жеребец.
Рыжий сориентировался в ситуации. Он не узнал юркого конька, но принял его вызов, взбрыкивая на переду, стремясь поставить копыта на щуплую холку, сокрушить, смять нежданного и явно слабого противника. Вороной снова развернулся, меняя направление, не видя паники в глазах парнишка в седле, или не замечая ее. Он не обязан был замечать их знаки...
Не достав, рыжий опустился на все четыре ноги, готовый ко второй попытке, которая стала бы для противника фатальной. Его копыта только коснулись песка, когда вороной прыгнул. Вертикально вверх, как на школьной фигуре, неожиданно, выложившись в этом движении, в полной тишине повис над манежем. Темная пелена упала с глаз, как будто не было долгих недель беготни по кругу, жестких рук на поводе, он снова контролировал каждую мышцу своего тела. Вот он в высшей точке. Где-то далеко внизу замерла, беззвучно открыв рот, его всадница. Рыжий конь за его спиной наконец опустился на ноги, еще секунда и он вскинется на свечку. Но вороной не дал ему этой секунды. Сильным толчком выпрямился, отбивая назад, чувствуя как гибко растягиваются горячие мышцы, и как-то отстраненно - как что-то крошится под стальными подковами. Металлические полоски на копытах приобрели неожиданный смысл.
Он опустился на грунт, мягко приземлившись, в сборе, слыша как шлепнулась на холку неуместная уздечка. А через секунду за спиной тяжело завалился на бок рыжий жеребец, поднимая облачко сухого песка. Оно еще некоторе время держалось в воздухе, в запоздалой стыдливости скрывая бесформленный проломленный череп в обрамлении пошло-красной лужицы.
Он сделал еще несколько темпов пассажа, отходя от прыжка, и замер. Все как положено. Корпус и шея в сборе, нос смотрит прямо в пол, задние ноги подведены под корпус. На них налипает песок, схватываясь бурой коркой чужой крови на копытах. Тяжелую мертвую тишину порезали судорожные всхлипы, у свалившегося на песок парня началась истерика.
Всадница вороного стояла, беззвучно открывая и закрывая рот, неосознанно копируя солового хафлинга в паре сотен километров от ипподрома...

* Каприоль - один из самых эффектных и трудных элементов высшей школы верховой езды. В кавалерийской схватке всадник, владеющий каприолем, мог заставить свою лошадь нанести противнику сильнейший удар копытами резко выпрямляющихся в воздухе ног.

@темы: fanfiction /фанфики

---

Название: Пуля в лоб

[doa.]

Здравствуйте все) Очень рада наконец-то выставлять этот пост, ибо идея написания в моей голове болтается уже давно.
Тот, кто будет это читать, пожалуйста, высказывайте своё мнение, критику, советы и т.д.
Приятного прочтения.

Автор: ..:: Dit of moon ::..
Название: Пуля в лоб
Бета: Yuu KANDA- san
Фендом: Bleach
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Жанр: AU, Драма, Романтика, POV
Рейтинг: возможно дотянем до NC-17
Дисклеймер: Персо нажи не мои. Мои только мысли и образы.
Статус: В процессе
Размещение: С полным содержанием шапки
От автора: Не нравится - не читайте. Я никого не заставляю это делать.
Предисловие.
Глава 1.

-Предисловие-
"Арранкар" - самое страшное слово в этом городе. Наёмные убийцы, киллеры,
ликвидаторы. Стать арранкаром фактически невозможно, если ты обычный
человек, с обычными мыслями и чувствами. Кто они? Точно не знает никто.
Сколько их? Неизвестно. Банда? Группировка? Нет.

Корпорация. Огромная империя, управляет которой один, возможно смертный, со
своими верными псами, в которых не сомневается. Их цели? Прополка. Убирать
тех, кто не нужен. "Прополка сорняков". Им платят. Их бояться. Ибо они - смерть.

Имён нет. Есть прозвища. Кличка. Название.

Не имеют прошлого. Невозможно понять, кто они, или кем были. Стёрто.

О них и пойдёт теперь речь.



Глава 1.



В главном зале, за большим столом. Собрание.

Они проходят достаточно часто. Айзен-сама повествует о всем, что нужно.
Раздаёт новые задания. Жертв. Но сегодня повод иной. А именно : круги псов
повелителя пополнились. Однако ещё ничего точно не известно. Скоро, скоро...

- Улькиора, можешь подойти к нам. - и двери зала открылись. В помещение
бесшумно проскользнул юноша. Казалось, ещё совсем ребёнок, он встал рядом с
местом, на котором восседал главный, и осмотрел всех окружающих, а они - его.
Чёрные волосы, некоторые пряди касаются плеч. Бледная кожа. Для
живого человека - непозволительно бледная. Большие зелёные глаза, от
которых тонкими линиями слёз текут татуировки. Юноша нереально тонкий и
хрупкий. Присутствующие недоумевали : что он здесь забыл?.. Осмотрев
всех презрительно-безразличным взглядом, Улькиора, не проронив ни слова, сел
на специально приготовленное для него место. Рядом с Айзеном-сама.

- Улькиора займёт комнату рядом с Гриммджоу. С этого момента
он один из вас. Арранкар. А теперь о делах. - но слушать его стали не все. Точнее, все, кроме одного. Того, чьё имя было произнесено недавно - Гриммджоу. Он
смотрел на этого необычного юношу с насмешкой, и уже думал, как можно от
него избавиться, и зачем глава взял такую бледную спичку к ним в ряды.
Гриммджоу много думал, но в основном не о том, что нужно. А скорее во вред,
как себе, так и другим. В корпорации он был достаточно давно, и, можно
сказать, любил свою работу. В свои 22 года, Гриммджоу был отлично сложенным,
накаченным молодым человеком, который прекрасно знал несколько боевых
искусств, в том числе и уличные драки, из которых всегда выходил
победителем. К тому же, даже когда молодой человек получал серьёзное
ранения, они затягивалась в считанные часы, или же дни, но это когда всё было совсем плохо. Для обычного человека, конечно же. Что было в его
жизни «до», он не помнит, потому что очнулся уже в своём новом «доме». В корпорации. И до сих пор ни разу не пожалел, что оказался
здесь. Его жажда крови, жажда драки и адреналина наконец-то
удовлетворяется.

Улькиора же не думал ни о чём в данный момент. Он просто слушал и запоминал
то, что говорят. А подумает он после. Голова совсем недавно
перестала болеть, и не хотелось снова чувствовать боль. Юноша прекрасно
знал, как и почему он здесь. И прекрасно знал, что было в его жизни «до».

За какие заслуги он попал сюда? Потому что он - живой труп. За свою жизнь
он настолько идеально научился контролировать свои эмоции, что почти забыл об их существовании. К тому же, у юноши был талант. Он
прекрасно владел оружием. Попасть из обычного кольта с одного выстрела
прямо в голову человеку, находящемуся на расстоянии более 500 метров, но в
области видимости, Улькиоре не стоило особого труда. Почему так получалось,
он не знал, а потом это просто перестало его интересовать, ведь факт оставался
фактом.

Когда собрание закончилось, все мгновенно исчезли, и брюнет в том числе…

@темы: yaoi, hentai, yuri /яой, хентай, юри, fanfiction /фанфики

---

Орихиме

[Runo Mai]

Bleach: Orihime by ~Winri on deviantART
Вот что нарисовалось, решила поделиться.

@темы: fanart /фанарт

---

Конный блич: Новая жизнь

[Toto_horse]

Продолжение "Конный блич: Один день из детства". Небечено, нечитано.
Она не пришла на следующий день. Ни с утра, и он наматывал круги, разрывая подстилку, пока хмурый конюх не принес ему воды. Его не пустили на луг, как будто забыли в показавшемся вдруг таким маленьким деннике. За стенкой слышалось фырканье лошадей, но вскоре их увели пастись, и он остался один. Проходили часы, он жадно прислушивался к каждому звуку, но вокруг было тихо. Днем снова зашел клнюх, бросил охапку сена и овес, и голодный вороной набросился на еду, спешно проедая зерно до самого донышка. Овес кончился быстро, он заел его сеном, но вскоре кончилось и оно, и стало скучно. Он начал играть с пустым ведром, толкая его ногой и слушая как оно смешно перекатывается по опилкам, потом поднял его за ручку и поносил туда-сюда, но отдать его было некому, и вскоре он положил его на землю и снова начал катать, по вытоптанному в опилках кусочку голого пола, слушая как оно тарахтит по доскам. На шум пришел конюх, сердито прикрикнул и забрал ведро. Снова стало скучно. Долго выбирал из опилок оставшиеся травинки сена, потом постоял, но спать не хотелось, вместо нагуляной беготней по полям дремоте накатывалось болезненное оцепенение. Постояв так с закрытыми глазами, он лег, полежал вытянув ноги и запрокинув голову. Стены давили, каждый раз оказываясь неожиданно близко. Будили звуки за стенкой, потом будила тишина, когда он неожиданно вздрагивал от скрипа выпрямляющейся от сухости доски пола или от чириканья птицы за окном. В его деннике не было окна, лишь небольшой длинный проем под крышей для свежего воздуха. он раньше никогда не задумывался об окне, приходя в денник лишь за тем, чтобы поспать, но в этот момент ему страстно хотелось, чтобы в его домике было окно, он мог увидеть пасущихся лошадей.
День тянулся медленно, непривычно однообразный, пустой и глупый день. Покрутившись по деннику, он снова попробовал поспать, но сон ушел окончательно, и он решил позаниматься. Хотелось размять мышцы, порысить. но в деннике было место только для малых фигур и пиаффе, с которого он и начал. Осторожно, позволяя мышцам разогреться, он сперва только обозначал темп, но вот немного раздвигался, и пошел в сборе высоко поднимая ноги. Опилки не позволяли отлкнуться с достаточной силой, ноги увязали в них, и он принялся разгребать их, пока не освободил небольшую площадку на полу. Теперь дело пошло легче, с третьего или четвертого раза у него получилось взять темп, и он весело застучал копытами по доскам, стараясь ставить ноги точно в одно и то же место, чтобы не уткнуться в итоге в деревянную стенку. Снова пришел конюх и сердито постучал по двери денника. От резкого звука вороной вздрогнул, сился и встал.
Конюх подождал пока он снова начнет непонятные стуки, и шлепнул по стенке недоуздком. Звякнули пряжки, конь снова сбился, встал посреди денника, потом протянул нос к просвету в досках дверцы. Конюх погладил его по носу, пробормотал что-то и ушел. Вороной снова остался один.
Так прошел день. И еще один. Ему казалось, что о нем забыли, иногда нижняя половина дверцы открывалась, ему давали воду, сено или овес, по вечерам меняли опилки, и вновь оставляли одного в четырех порядком надоевших стенах. Прошло четыре дня, когда наконец дверь открылась, и вошел конюх. Сперва он решил, что у него хотят убрать, но почему в такое неурочное время...
Конюх явился с недоуздком, тряпичной штукой, которую часто одевали на голову лошадям, которых он видел. Однако на себя он подобное примерял впервые, удивленный, но возбужденный предстоящей прогулкой - ведь недоуздок обычно одевали на прогулку! Ура!Он затанцевал в предвкушении, но конюх снова прикрикнул на него, и вороной с удивлением уловил в его голосе нотки опасения. Кого опасались? Неужели его?
Прицепив на кольцо карабин чомбура, его вывеливо двор, и он пронзительно заржал, приветствуя луг и свежий воздух, радуясь открывшемуся простору. Однако его ожидания не оправдались. Проведя его стороной, конюх открыл загородку манежа и выпустил туда вороного. Конь почувствовал себя обманутым. Манеж был большим по сравнению разве что с денником. Десяток темпов галопа по каждой стенке - он чувствовал себя запертым, как будто провенился в чем-то. Но природа брала свое, и он повернулся на заду, вскинувшись, и побежал вдоль стенки, разворачиваясь на углах, то и дело вскидываясь на свечки, взбивая ногами воздух. Через несколько минут чистого безумства его отпустило, и он устало поводил головой, оглядываясь по сторонам. Людей не было. Никто не предлагал поиграть, никто не спешил даже вычистить его, а главное никто не хотел подсказать ему, что он будет делать сегодня. Внутри стало пусто. Он бесцельно попродил по манежу, иногда начиная какой-то элемент, но бросая его на середине. Без рыжеволосой девочки тренировка не клеилась.
Сделав еще один заход на испанский шаг, он всласть повлялся на песке и только собирался побродить и постоять, слушая ветер и позволяя мыслям уноситься далеко-далеко, как к недоуздку снова прицепили чембур и повели в конюшню. Протестующе заржал и вскинулся, замотав головой. Он же еще не закончил! Впрочем, для конюхов этот аргумент был весьма сомнителен, по крайней мере его неожиданно грубо дернули, заставив опуститься на все четыре, и спешно завели в денник. Вороной чувствовал себя обманутым.
Неделю спустя, наматывая круги по опостылевшему деннику, он научился со скуки бить задними ногами в стену, выбивая верхнюю половинку двери, чтобы выглянуть в коридор и возможно поймать чей-нибудь силуэт, прежде чем придет рассерженный конюх, чтобы поставить новый замок. Потом он стал выбивать дверь специально, чтобы конюх пришел и ругался. Это вносило в жизнь некое разнообразие.
И каждое утро он просыпался с единственной мыслью - что сегодня первую воду принесет девочка с рыжими волосами, похожими на хвост кобылы-одногодки.

@темы: fanfiction /фанфики

---

Фанарт типа..Т__Т

[Гаара-сама]

Я опять издеваюсь над своими вещами

@темы: fanart /фанарт

---

Конный блич: Один день из детства.

[Toto_horse]

Раз-два-раз-два. Рысь, двухтактный аллюр, ноги ритмично перебирают по густой траве, отталкиваясь так, что кажется что он едва касается земли, легко двигаясь вдоль кромки леса. Шея согнута, и он может рассмотреть каждую травинку перед собой, каждый появляющийся и почти сразу исчезающий из виду цветок. Он то и дело поднимает голову, убеждаясь что идет правильно. Конечно, она поправит его, если он случайно отклонится в сторону, но ведь это он катает ее сейчас, значит ему нужно смотреть куда идет, а еще смотреть под ноги и быть внимательным, чтобы не споткнуться. Он очень хотел, чтобы на его спине ей было комфортно.
Рыжеволосая девочка, еще подросток, пересекала луг на спине вороного жеребца чистокровной верховой породы. Совсем еще молодой, конь аккуратно мерял расстояние темпами, собранно-расслабленный,внимательный как к окружению, так и к юной всаднице. Невысокий и компактный, но из-за хрупкой комплекции девушки его миниаюрность не бросалась в глаза, по крайней мере не больше, чем отсутствие привычных атрибутов верховой езды - седла и уздечки. Впрочем, по большому счету они и не занимались верховой ездой в классическом понимании слова.
Девочка пригнулась к седлу, и конь безошибочно понял ее намерение, переводя рысь в собранный галоп. Он летел через луг, не растягиваясь, не задирая голову, словно надежно удерживаемый невидимым поводом, и лишь живая подвижность мышц говорила о том, что взрослый сбор удерживается на одном лишь осознании конем его удобства. Трава приминалась под копытами, он легко отталкивался от земли, чувствуя как каждый темп всадница сопровождает легким движением корпуса. Очень легкая, благодаря больше умению, чем весу, посадка, не мешавшая, не стеснявшая движений. Стремительно приближалась кромка леса, и конь присел на задних ногах, вскидывая перед и разворачиваясь одним гибким движением, чтобы проследовать вдоль зеленых деревьев, позволяя веткам сливаться в изумрудное марево. Он чувствовал себя птицей, чернокрылым вороном, мерявшим воздух взмахами крыльев, сильный и свободный, в счастливом единении на двоих, и тонкие пальцы доверчиво зарываются в растрепавшуюся на ветру гриву, и он ускоряется, вытягиваясь в стрелу скакового карьера. Всего несколько темпов, он знает что скакать без сбора вредно, но хочется скорости, и всадница не мешает ему, только пригибается ниже к самой шее коня, сливаясь с ним в одно существо, черного кентавра с пышной рыжей гривой.
Он останавливается неожиданно. Приседает на зада, вспахав копытами две глубокие борозды в сухом грунте, погасив скорость, выпрямился и замер, прислушиваясь. чутко прядая ушами, словно силясь разглядеть что-то на другом конце огромного зеленого моря, обнятого хвойными руками леса. Девочка погладила залоснившуюся вороную шею, обхватила ее и соскользнула на землю, враз став ниже, но теперь он мог видеть ее улыбающееся лицо. Он уже умел различать ее улыбку, ее радость, когда голос становился звонче, и совсем еще детская ладошка зарывалась в гриву или густую нестриженную челку. Ее руки были очень хрупкими, она вся казалась ему хрупкой, и он был осторожен - с того дня когда осознал, что растет. Он уже почти не помнил времени, когда рыжая девочка смотрела на него сверху вниз, перегнувшись через деревянную жверцу денника...
Теперь уже он сам с утра высматривал ее, вытягивая голову в коридор, и тихо ржал, когда она начинала греметь ведрами, запаривая овес. Он знал повторяющийся изо дня в день порядок. Напоить, и вывести на улицу. Убравшись в его деннике, пока он играл и дурачился, катаясь по росистой траве, она приносила на луг ведерко с овсом, щетки и мягкое полотенце, которым протирала его после чистки. Полотенце было смешным. Сперва он боялся его, и она оставляла махровый кусочек ткани сперва в коридоре на вешалке, а потом уже на дверце денника, чтобы он мог понюхать и потрогать его. Он тогда долго ходил вокруг неизвестного предмета, после чего все ж подошел и даже стащил его на пол, закопав в опилки. Однако после этого полотенце уже не казалось страшной лапой, готовой броситься на него. едва он потеряет бдительность.
Теперь он с удовольствием помогал отнести в конюшню все эти вещи, а с некоторых пор и саму девочку довозил до широких деревянных ворот, где отдавал ей до этого покачивавшееся во рту ведерко со сложенными туда щетками - он был горд собой, когда сообразил, что их можно сложить туда, а потом взяться за ручку и нести все вместе. Еще пару минут чтобы занести вещи, и он сгибает колено в поклоне, приглашая ее к себе на спину. Сегодня он прокатит ее через поле до частного хозяйства, откуда вчера слышал чье-то незнакомое ржание, и где надеялся застать нового коня. Он представления не имел даже, кобыла это или жеребец, и теперь косил глазом через деревянные доски ограждения. Дворик был пуст, и это настораживало. Обычно здесь бегали смешные маленькие лошадки с толстыми ножками и косматыми гривами, они смешнофыркали на него через просветы в досках, когда он пытался их понюхать. Но сейчас там было тихо.
Потом раздалось ржание, прорезавшее утренний воздух. Резкое и отрывистое, словно нож. Вороной конь мотнул головой, словно старался вытрусить из ушей неприятный звук. Вновь стало тихо, только из конюшни доносилась возня. С глухим звуком открылись двери конюшни, чернея во двор провалом пустой глазницы. Вороной приник к створке ворот, чувствуя как невольно напрягаются мышцы в ожидании чего-то нехорошего. Неожиданно страстно захотелось уйти, убежать отсюда как можно дальше и быстрее, и он уже не рад был своей идее прийти сюда. Но рыжая девочка стояла рядом, тоже приникнув к воротам, и не собиралась уходить, не чувствуя волн напряжения, прокатывающихся по двору.
А потом из черного провала дверей вылетел жеребец. Невероятно худой, высокий, с непропорционально длинными ногами, черный - но не в коричневый оттенок выгоревшей на солнце шерсти, а в серо-пепельный, словно вывалялся в пыли. В два прыжка пересек дворик, и жеребчик вдруг отстраненно понял, что он метит на ворота. Глухой удар копытами, прикрытые до этого деревянные створки распахнулись, по инерции стремясь зажать жеребчика между собой и стеной ограждения. Он сполошно метнулся в сторону, но наткнулся на еще не осознавшую опасность девочку, едва не толкнул ее, испугался еще больше, но потерял драгоценное время. Кованная полоска массивных дверных петель больно толкнула в бедро. Пронзительно заржал, лягнув злую дверь, в один прыжок выбираясь из западни и уже отыскивая взглядом знакомую копну рыжих волос. Она перепуганно замерла у стены, так и не опустив до этого вскинутые в попытке защититься руки. Корпус жеребчика, массивнее и ближе к дверям, принял на себя удар, и тяжелая створка так и не достигла ее, но страх не хотел отпускать.
Беглец тем временем широким полукругом заходил на разворот, вытягиваясь в стрелу, летел над лугом, и жеребчик невольно навострил уши. Его скорость казалось невероятной, и в сознании на миг блеснула картина черной птицы, низко летящей над зеленой травой. Черной хищной птицы, разворачивающейся в их сторону. Вороной неловко перебрал ногами, чувствуя как ноет ушибленное бедро, занимая позицию чуть впереди перепуганной девочки. На всякий случай. Чужак замедлился, вскоре перешел на рысь и приблизился к вороному высоким пассажем, выгибая шею и размахивая хвостом словно знаменем. Вороной подобрался. Человека рядом с чужаком не было, и он сперва подумал даже, что жеребец красуется перед его хозяйкой, но она не давала ему никаких знаков, и ситуация была непонятной. Высокий жеребец остановился, словно ожидая реакцию, и не дождавшись ее, вскинулся на свечку, взмахнув в воздухе копытами.
Так вороной впервые столкнулся в иерархическим поведением.
Жеребец всхрапнул, протанцевал к нему, неподвижно стоявшему и прядавшему ушами. Вороной перебрал передними ногами, чуть склонил голову на бок, потом вытянул шею, принюхиваясь к незнакомому соседу. Запах говорил, что высокий конь был сильным и злым, но он не знал почему. Фыркнув, тряхнул головой, чувствуя себя не в своей тарелке. Не было знакомых жестов, свиста, понятных и привычных рук, не было команды или просьбы, а лишь глупая, бесцельная в его понимании агрессия коня.
Вороной неуверенно переступил ногами. В его жизни было все, что могла пожелать себе лошадь: много еды, свежая вода, гекраты земли под выпас, умелый тренер и чуткий хозяин. Все - кроме общения с другими лошадьми. И теперь он стоял перед этим пугающе огромным конем, и не понимал его.
Тот между тем всхрапнул и вскинулся, толкнув его передними ногами. Вороной обиженно заржал. Раньше никто не пытался драться с ним, не было повода. Фыркнул и помотал головой, встрепывая гриву, показывая принятым с хозяйкой образом, что ему не нравится происходящее. Теперь уже худой жеребец остановился в ступоре. Противник не защищался. Более того, он не показывал ни готовности к драке, ни попытки уйти от нее. То что он делал, не имело никакого смысла, жесты и знаки были неясны, и жеребец нервно переступил ногами, а потом снова вскинулся, пройдясь на задних ногах, намереваясь обрушиться всем весом на хрупкого конька, и лишь краем глаза заметив за его спиной копну рыжих волос. Как-то отстраненно подумалось, что если конь шарахнется в сторону, копыта раскроят голову незадачливому человечку. Впрочем, люди не занимали места в первых двух десятах важных для него вещей. Что будешь делать, конек? Позволишь смять себя - или этого маленого человечка, которого ты зачем-то сюда привез? Он довольно фыркнул и уже готов был почувствовать под копытами бок вороного, когда тот неожиданно оказался очень близко. И укусил его за нос. Неожиданно, ужасно больно и так же ужасно обидно. Так не должно было быть, кони не должны были так драться! Текинец закрутился на месте, фыркая, потом согнулся и начал тереть нос о ногу, стремясь унять боль, так сосредоточившись на этом, что пропустил момент когда человек прицепил чомбур к его недоуздку.
Вороной жеребчик не видел, как двое конюхов с трудом вернули бешенного от ярости текинца во двор. как закрылась за ним массивная дверь, откуда еще некоторое время доносилось разоварованное и сердитое ржание.
Они с хозяйкой возвращались домой.

@темы: fanfiction /фанфики

---

[Jasherk]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра