Добрая сволочь © Хафа / Едактор © Жу
Название: Слабость
Автор: Voluminus
Бета: я уж и забыла, что это за зверь такой… О.о
Пейринг: Айзен/Гин
Рейтинг: PG-15
Жанр: романс
Дисклаймер: Кубо Тайто имел их всех до нас
Ворнинг: там эта... ООС.
По заявке: Эвил, «Айзен/Гин, чтобы НЦшка обязательно была на троне Айзена»
От автора: весь нижеописанный бред не является имхой афтара, а скорее вариацией на тему… И у афтара был период недоНЦы(( Блин, это очень непривычная для меня манера повествования >.< И очень непривычный для меня пейринг.
собснабредАйзен сидит на троне, как обычно, подперев кулаком щёку, и с немного усталой улыбкой взирает на закрывающиеся за Эспадой двери.
Наконец-то он один! Теперь можно стереть с лица эту дурацкую отеческую улыбку и, уткнувшись им в ладонь, прикрыть глаза.
Айзен глубоко и тяжело вздыхает и ощущает на своих плечах тонкие сильные пальцы, заставляющие его расслабиться.
- Гин… - слетает с его губ с уже искренней и благодарной улыбкой. Он запрокидывает голову и встречается взглядом с Ичимару. – Гин… - Айзен прикрывает глаза и снова вздыхает, на этот раз облегчённо. – У тебя волшебные руки.
По его спине пробегают мурашки, заставляя передёрнуть плечами, а руки Гина передвигаются ближе к шее, забираются в густые каштановые волосы.
- Только для вас, мой та-айчо-о-о… - Ичимару склоняется к самому уху своего бывшего капитана, и Айзен слышит в голосе его неизменную улыбку-издёвку.
«Опять дразнится… Как же он это любит!» - Думает Соуске и, повернувшись лицом к своему экс-фукутайчо, глубоко вдыхает его запах.
Если бы кто-нибудь его спросил, чем пахнет Ичимару Гин, Айзен, не задумываясь, ответил бы: льдом и гранатами. Но его об этом никто никогда не спрашивал и вряд ли ещё спросит. Даже сам Гин. И это немного огорчает Айзена, потому что он не прочь бы увидеть реакцию Ичимару на свой ответ. Но сам ему в этом признаваться не собирается, поскольку это его маленькая слабость. А слабым Айзен выглядеть не хочет.
Поэтому он просто делает вид, что вздыхает. А, открыв глаза, видит, что Гин стоит перед ним на коленях. Да, таким он Айзену нравится больше: без этой своей скрывающей все эмоции улыбки, искажающей и без того не очень красивое лицо; с непривычно широко распахнутыми глазами, сияющими, словно два рубина; и с этим подозрительным, изучающим выражением во взгляде. Айзену нравится, что в этой ипостаси Гин предстаёт только перед ним, и только в такие моменты, как этот. И ему нравится, что только он знает причину такого поведения Ичимару: он ждёт и пытается угадать, чего на этот раз пожелает «его тайчо».
А Айзен желает. Желает столь сильно, что, если бы не умение сдерживать рейацу, от Лас-Ночес камня на камне не осталось бы. И он не собирается своё желание сдерживать или скрывать.
Недолго думая, Соуске подхватывает под мышки охнувшего Гина, такого тонкого и лёгкого, словно пёрышко, и сажает себе на колени. Ичимару, боящийся свалиться со стоящего на краю пропасти трона, вцепляется тонкими колючими пальцами в его косоде, царапая кожу сквозь ткань, и Айзен крепко его к себе прижимает. И видит в распахнутых и безумно красивых глазах своего любовника уже не испуг и подозрение, а благодарность и даже нежность, а ещё страсть и… любовь?
Что чувствует к нему Ичимару, для Айзена до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Он безошибочно может угадать любую мимолётную эмоцию Гина, так тщательно скрываемую им под вечно улыбающейся маской. По тому, как высоко подняты уголки его тонких бледных губ, Соуске может узнать насколько сильно Гина задела та или иная фраза и даже предугадать ответ. Но что в глубине души испытывает к нему его бывший фукутайчо, Айзен не знает. И это тоже его огорчает, потому что он безумно хочет это знать. И это ещё одна его маленькая слабость, о которой не должен знать никто. И в первую очередь сам Гин.
Поэтому Айзен успешно, к счастью для него самого, скрывает своё смущение и тянется к губам Ичимару, таким удивительно мягким.
Айзен помнит, как поразился этому во время их первого поцелуя ещё в Сейрейтее. Он помнит, как, сжав впервые Гина в объятиях, подивился его хрупкости; помнит, как подумал, что обнимать Ичимару – словно обнимать девушку; помнит, как потом устыдился своего удивления, ведь ни для кого не было секретом, что Гин тощий, как щепка, и жилистый, а его худоба просто скрывалась под балахонистой формой шинигами. Айзен помнит, но до сих пор поражается гибкости и вёрткости Ичимару, благодаря которым тот ещё больше приобретает сходство с лисой, попавшей в сети охотника и пытающейся из них выбраться.
Вот и сейчас Гин выгибается в его руках так, словно они его жалят, но при этом сам ни на секунду не отрывается от его, Айзена, губ, впивается пальцами ему в плечи, сдирает с них косоде…
«Однако, сколько страсти. – Ухмыляется про себя Соуске. – Неужто угроза падения его так заводит? В спальне-то он поспокойней. Надо будет как-нибудь повторить…»
И Айзен сам уже стягивает косоде с плеч любовника, и белая ткань долго и с шелестом опускается на дно «пропасти» пока, наконец, не складывается на полу в форме бабочки. И его в который уже раз поражает мнимая хрупкость Гина, хотя Соуске прекрасно знает, насколько тот может быть силён и жесток.
Но в руках Айзена Ичимару плавится, тает, словно кубик льда, опущенный в чашку с горячим чаем. И сам Айзен уже горит и с трудом сдерживается, чтобы не сорваться и не сжать до хруста тонкий изящный стан, чтобы не впиться зубами в белую нежную кожу плеч, чтобы не изодрать ногтями в кровь спину. Айзен сдерживается, чтобы не поставить на колени, не вцепиться в волосы и чтобы не вбиваться в это хрупкое нежное тело, заставляя кричать от боли и наслаждения. Айзен сдерживается, потому что боится причинить эту боль. И это ещё одна его маленькая слабость.
Ичимару не был первым мужчиной у Соуске, но почему-то только с ним Айзен с самого начала их отношений чувствует какую-то особенную ответственность за происходящее между ними. Соуске прекрасно понимает, что, несмотря на свою худобу, Гин невероятно силён физически, не говоря уже про силу духовную. И всё равно, когда Ичимару оказывается в его объятиях, какое-то седьмое чувство не позволяет ему творить с Гином то, что он делал со своими предыдущими любовниками. И Айзен с ним невероятно нежен, будто боится его сломать.
А вот Ичимару, наоборот, не щадит ни его, ни себя. Он сам уже дрожит от желания, но продолжает ласкать и дразнить Айзена, пока у того, наконец, не срывается с губ хриплое: «Гин…» И только после этого он приподнимается, направляет член Айзена в себя и, задержав дыхание, медленно на него опускается, заставляя Соуске сквозь зубы выдыхать плохо сдерживаемый стон. Но на этом Ичимару не останавливается и продолжает мучить своего бывшего капитана: то замедляет темп, когда тому хочется быстрее, то, доведя до крайней точки, совсем останавливается. И Айзен смиренно принимает от него эти сладкие муки…
Достигать пика наслаждения одновременно они научились уже давно, и теперь Гин полулежит на груди у облокотившегося о спинку трона Айзена. Дыхание обоих любовников уже восстановилось, и Ичимару мирно посапывает в ключицу «своего тайчо», а Айзен перебирает пальцами его мягкие белые волосы, от которых тонко струится аромат льда и граната.
Айзен любит такие моменты. Любит смотреть на удовлетворённое и умиротворённое лицо дремлющего Гина, похожего из-за бледной кожи на фарфоровую статуэтку, любит вдыхать в тайне от него его запах, любит перебирать шёлковые пряди его волос, любит наблюдать за тем, как трепещут во сне его ресницы.
Айзен любит.
И это его самая большая слабость.
Автор: Voluminus
Бета: я уж и забыла, что это за зверь такой… О.о
Пейринг: Айзен/Гин
Рейтинг: PG-15
Жанр: романс
Дисклаймер: Кубо Тайто имел их всех до нас
Ворнинг: там эта... ООС.
По заявке: Эвил, «Айзен/Гин, чтобы НЦшка обязательно была на троне Айзена»
От автора: весь нижеописанный бред не является имхой афтара, а скорее вариацией на тему… И у афтара был период недоНЦы(( Блин, это очень непривычная для меня манера повествования >.< И очень непривычный для меня пейринг.
собснабредАйзен сидит на троне, как обычно, подперев кулаком щёку, и с немного усталой улыбкой взирает на закрывающиеся за Эспадой двери.
Наконец-то он один! Теперь можно стереть с лица эту дурацкую отеческую улыбку и, уткнувшись им в ладонь, прикрыть глаза.
Айзен глубоко и тяжело вздыхает и ощущает на своих плечах тонкие сильные пальцы, заставляющие его расслабиться.
- Гин… - слетает с его губ с уже искренней и благодарной улыбкой. Он запрокидывает голову и встречается взглядом с Ичимару. – Гин… - Айзен прикрывает глаза и снова вздыхает, на этот раз облегчённо. – У тебя волшебные руки.
По его спине пробегают мурашки, заставляя передёрнуть плечами, а руки Гина передвигаются ближе к шее, забираются в густые каштановые волосы.
- Только для вас, мой та-айчо-о-о… - Ичимару склоняется к самому уху своего бывшего капитана, и Айзен слышит в голосе его неизменную улыбку-издёвку.
«Опять дразнится… Как же он это любит!» - Думает Соуске и, повернувшись лицом к своему экс-фукутайчо, глубоко вдыхает его запах.
Если бы кто-нибудь его спросил, чем пахнет Ичимару Гин, Айзен, не задумываясь, ответил бы: льдом и гранатами. Но его об этом никто никогда не спрашивал и вряд ли ещё спросит. Даже сам Гин. И это немного огорчает Айзена, потому что он не прочь бы увидеть реакцию Ичимару на свой ответ. Но сам ему в этом признаваться не собирается, поскольку это его маленькая слабость. А слабым Айзен выглядеть не хочет.
Поэтому он просто делает вид, что вздыхает. А, открыв глаза, видит, что Гин стоит перед ним на коленях. Да, таким он Айзену нравится больше: без этой своей скрывающей все эмоции улыбки, искажающей и без того не очень красивое лицо; с непривычно широко распахнутыми глазами, сияющими, словно два рубина; и с этим подозрительным, изучающим выражением во взгляде. Айзену нравится, что в этой ипостаси Гин предстаёт только перед ним, и только в такие моменты, как этот. И ему нравится, что только он знает причину такого поведения Ичимару: он ждёт и пытается угадать, чего на этот раз пожелает «его тайчо».
А Айзен желает. Желает столь сильно, что, если бы не умение сдерживать рейацу, от Лас-Ночес камня на камне не осталось бы. И он не собирается своё желание сдерживать или скрывать.
Недолго думая, Соуске подхватывает под мышки охнувшего Гина, такого тонкого и лёгкого, словно пёрышко, и сажает себе на колени. Ичимару, боящийся свалиться со стоящего на краю пропасти трона, вцепляется тонкими колючими пальцами в его косоде, царапая кожу сквозь ткань, и Айзен крепко его к себе прижимает. И видит в распахнутых и безумно красивых глазах своего любовника уже не испуг и подозрение, а благодарность и даже нежность, а ещё страсть и… любовь?
Что чувствует к нему Ичимару, для Айзена до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Он безошибочно может угадать любую мимолётную эмоцию Гина, так тщательно скрываемую им под вечно улыбающейся маской. По тому, как высоко подняты уголки его тонких бледных губ, Соуске может узнать насколько сильно Гина задела та или иная фраза и даже предугадать ответ. Но что в глубине души испытывает к нему его бывший фукутайчо, Айзен не знает. И это тоже его огорчает, потому что он безумно хочет это знать. И это ещё одна его маленькая слабость, о которой не должен знать никто. И в первую очередь сам Гин.
Поэтому Айзен успешно, к счастью для него самого, скрывает своё смущение и тянется к губам Ичимару, таким удивительно мягким.
Айзен помнит, как поразился этому во время их первого поцелуя ещё в Сейрейтее. Он помнит, как, сжав впервые Гина в объятиях, подивился его хрупкости; помнит, как подумал, что обнимать Ичимару – словно обнимать девушку; помнит, как потом устыдился своего удивления, ведь ни для кого не было секретом, что Гин тощий, как щепка, и жилистый, а его худоба просто скрывалась под балахонистой формой шинигами. Айзен помнит, но до сих пор поражается гибкости и вёрткости Ичимару, благодаря которым тот ещё больше приобретает сходство с лисой, попавшей в сети охотника и пытающейся из них выбраться.
Вот и сейчас Гин выгибается в его руках так, словно они его жалят, но при этом сам ни на секунду не отрывается от его, Айзена, губ, впивается пальцами ему в плечи, сдирает с них косоде…
«Однако, сколько страсти. – Ухмыляется про себя Соуске. – Неужто угроза падения его так заводит? В спальне-то он поспокойней. Надо будет как-нибудь повторить…»
И Айзен сам уже стягивает косоде с плеч любовника, и белая ткань долго и с шелестом опускается на дно «пропасти» пока, наконец, не складывается на полу в форме бабочки. И его в который уже раз поражает мнимая хрупкость Гина, хотя Соуске прекрасно знает, насколько тот может быть силён и жесток.
Но в руках Айзена Ичимару плавится, тает, словно кубик льда, опущенный в чашку с горячим чаем. И сам Айзен уже горит и с трудом сдерживается, чтобы не сорваться и не сжать до хруста тонкий изящный стан, чтобы не впиться зубами в белую нежную кожу плеч, чтобы не изодрать ногтями в кровь спину. Айзен сдерживается, чтобы не поставить на колени, не вцепиться в волосы и чтобы не вбиваться в это хрупкое нежное тело, заставляя кричать от боли и наслаждения. Айзен сдерживается, потому что боится причинить эту боль. И это ещё одна его маленькая слабость.
Ичимару не был первым мужчиной у Соуске, но почему-то только с ним Айзен с самого начала их отношений чувствует какую-то особенную ответственность за происходящее между ними. Соуске прекрасно понимает, что, несмотря на свою худобу, Гин невероятно силён физически, не говоря уже про силу духовную. И всё равно, когда Ичимару оказывается в его объятиях, какое-то седьмое чувство не позволяет ему творить с Гином то, что он делал со своими предыдущими любовниками. И Айзен с ним невероятно нежен, будто боится его сломать.
А вот Ичимару, наоборот, не щадит ни его, ни себя. Он сам уже дрожит от желания, но продолжает ласкать и дразнить Айзена, пока у того, наконец, не срывается с губ хриплое: «Гин…» И только после этого он приподнимается, направляет член Айзена в себя и, задержав дыхание, медленно на него опускается, заставляя Соуске сквозь зубы выдыхать плохо сдерживаемый стон. Но на этом Ичимару не останавливается и продолжает мучить своего бывшего капитана: то замедляет темп, когда тому хочется быстрее, то, доведя до крайней точки, совсем останавливается. И Айзен смиренно принимает от него эти сладкие муки…
Достигать пика наслаждения одновременно они научились уже давно, и теперь Гин полулежит на груди у облокотившегося о спинку трона Айзена. Дыхание обоих любовников уже восстановилось, и Ичимару мирно посапывает в ключицу «своего тайчо», а Айзен перебирает пальцами его мягкие белые волосы, от которых тонко струится аромат льда и граната.
Айзен любит такие моменты. Любит смотреть на удовлетворённое и умиротворённое лицо дремлющего Гина, похожего из-за бледной кожи на фарфоровую статуэтку, любит вдыхать в тайне от него его запах, любит перебирать шёлковые пряди его волос, любит наблюдать за тем, как трепещут во сне его ресницы.
Айзен любит.
И это его самая большая слабость.
@темы: yaoi, hentai, yuri /яой, хентай, юри, fanfiction /фанфики
-
-
12.06.2008 в 19:27-
-
12.06.2008 в 20:46Мне очень понравилось...-)
-
-
13.06.2008 в 00:15Haruyuki Hoshimai
про запах - здорово - признаться, я даже не задумывалась над тем, чем может пахнуть Гин. Оно как-то само пришло))
aAsssssAa aka A.C.
Нежно... - хм, вот и Эвил так же сказала))
-
-
14.06.2008 в 20:18-
-
11.12.2008 в 22:25-
-
11.12.2008 в 23:03Прелесть, очень мило)))
-
-
12.12.2008 в 12:31