Мастер слова и дела :)
читать дальшеТрензель во рту имел кисловато-медный привкус. Он играл с ним языком, то приподнимая, то и вовсе перекидывая язык наверх и стараясь поддеть железку. Это было забавно, и помогало убить время, пока новенькая девочка старательно скребла его щеткой, и долго вычесывала его сбрызнутую кондиционером гриву. Конюх привязал его коротко в проходе конюшни, и грозно внушал мелкой что-то про строгого коня и необходимые предосторожности. Деликатные пальчики разбирали спутанные пряди, выбирали набившиеся репяхи и вычесывали, пока грива не начнала лежать волосок к волоску. Он зевнул.
Стоять было скучно. Он погрыз трензель, потом зажал его зубами и подергал головой, слушая как натягиваются развязки. Если припечет, можно дернуть посильнее, правая кажется не очень прочная. Девочка отшатнулась, потом погладила по шее, заговорила что-то вроде как успокаивающее. Дура. Давай заканчивай марафет наводить, не секрет ведь, чего ты хочешь. Положить на спину седло и выехать из темной конюшни на бескрайний луг до которого два темпа галопом. Так чего застряла? Вот, так, вальтрап, седло... о, какие мы. Меховушка. Интересно. Новичек?
А вот и седло. Фу, подпруга жмет ребра, он ненавидел эту дрянь. Надулся, расправил грудь. Что, не сходится? Какая незадача, право слово.
Ага, все-таки смогла подтянуть на самые крайние дырочки. Нуну...
Наконец щелкнули отстегиваемые карабины, его повели на двор. Солнце ударило в глаза, и он невольно прищурился, мотнул головой. Отлично, вот и травка, самое время поваляться... что значит нет? Черт, когда она успела?
Серый так и не понял, когда его успели завести в манеж, и вот уже закрыли дверцы, оставляя рыскак в периметре ограждения. Отсюда луг видно просто-таки отлично! Простор сколько видно глазу, и где-то далеко черный текинец гонит смешного солового хафлинга за одному ему ведомые грехи... уф! Подпругу-то за что, неприятно же. Ну понятно что иначе седло сьедет, и девочка рухнет под копыта - но ему-то что с того?
Забирается в седло. С определенной долей неуклюжести, видно и правда новичек. Что ж, посмотрим...
Стоит смирно, ждет. Вот чуть-чуть прижимаются колени. Это посыл? В гробу он такой посыл видал. Стоит, отмахиваясь хвостом от мух. Издевается. Снова прижала, корпусом подаваясь вперед, побуждая идти. Нет, милая, он в этой загородке ничего делать не будет, так что сматывай удочки.
Вот ведь настырная. Ковыряет пяточками бока, убеждает идти, и чего только неймется. Раздражение поднимается откуда-то из глубины, чтобы выплеснуться наружу в единый миг. Хочешь бегать? Сейчас побегаем.
Срывается с места, летит сразу в галоп, широко растягиваюсь, проносится вдоль стенки. Черт, какой короткий манеж! Приседает на зада перед стенкой, бросаясь в сторону, и еще раз, едва вписываясь в углы. Эта сидит сверху, почему-то не вылетает из седла, пытается даже натянуть повод, но серый уже закусил удила. Еще поворот, и вот снова преграда - но за ней луг. Зеленый, бескрайний, и где-то на горизонте ржет беспокойный текинец, и ноги не хотят поворачивать, да и загородка кажется не такой уж высокой...
С силой толкнулся, выбрасывая себя вверх, старательно поджимая ноги, и не касаясь жердей перемахивает заграждение, сам ошалев от собственной смелости, невероятно долгую, растянутую в часы секунду кажется зависает в воздухе, и тяжело приземляется по ту сторону ограждения. И только теперь понимает, что бежит уже не по песку площадки, а по земле, и трава пружинит под копытами. Сбивается с галопа на привычный мах. Что, девочка, неудобно? Конечно, даже через меховушку чувствуется, как ее подкидывает на каждый темп. Мах - аллюр для качалки, для ипподромных бегов. Не рассчитан на всадника. Не его печаль.
Серый рысак несся вперед, оглашая луг победным ржанием, высоко подбирая ноги и мотая головой от избытка эмоций. Юная всадница уже потеряла повод и вцепилась в гриву, почти лежит на шее коня. Один поворот, или чуть притормозить - и она слетит на траву, но он не хочет останавливаться. Наслаждается скоростью, ветром в ушах - и не сразу ловит еще один звук, совсем близко.
Ого, кого я вижу... давешний черный жеребчик меряет луг ровными темпами. Начкон прижался к спине, и только сейчас видно, что конь равно без уздечки и без седла.
Эй, черный! Выкидывай этого дурака, и побежали наперегонки! Ты прокатный что ли, его почем зря возить? Бросай, ты ж без узды, да и на спине у тебя он при такой посадке особо не удержится, соскользнет сразу, так что не ссы, выкидывай и пошли скакать! Спорим обгоню тебя до конца луга?
Но вороной упорно следует за ним. Маленький, компактный, и странно-серьезный, будто человек на спине - величайшая ответственность. Почему-то сильнее начинают ощущаться в гриве судорожно сжавшиеся пальцы девчушки. Странный вороной. Уже поравнялся с ним. Быстрый. Техничный.
Серый вытянул вперед морду, прижал уши, выкладываясь в беге, но тот не отставал, хоть и взмок уже от скачки. А ведь с виду молодой совсем, откуда такая скорость. Еще и всадник этот, тянет руку к поводу, пытается поймать. Еще чего! Повернул голову, готовый на следующем темпе метнуться в сторону, замешкался лишь на долю секунду, чувствуя как девчушка сползает с седла, готовая упасть под копыта вороному.
Понял это и вороной. Опережая руку всадника, рванулся в его сторону, щелкнул зубами, поймал сбившийся на холку повод, дернул на себя. Неприятно потянуло за рот, серый вскинулся, затормозил, почувствовал как скатилась со спины незадачливая всадница - в другую сторону, не под кованные копыта, а на траву. А потом черный разом подогнул колени и рухнул вниз, увлекая серого за собой. Тот дернулся, едва не порвав уздечку, но слишком тяжелым оказался свиду небольшой конек. Удержал - и завалился на бок, теперь чтобы выпрямиться, серому пришлось бы поднять весь немалый вес вороного, камнем повисшего на уздечке. Рысак стоял, уткнувшись носом в траву, зло фыркая в морду вороного. Дурак! На своих бросаешься, человеку служишь! Чертов травяной мешок. А черный упрямо гнул голову к земле, только ходуном ходили бока, и ноздри подрагивали в каждый вдохом. Выложился конек, оно и не удивительно, начкон-то побольше девчушки. Где он, кстати?
Завертелся, перебирая задними ногами, чтобы увидеть как мужчина помог подняться незадачливой наезднице, а теперь направился к замершим лошадям. Беспокойно всхрапнул, вздрогнул, косясь на человека - глаз расширился так что виден белок, смотрит даже не зло - нервно. Беззащитность пугает, он знает что напортачил, и знает что человек злится. Он помнит, каким бывает гнев человека. По телу проходит дрожь, он снова всхрапывает, силится выдернуть повод - находиться рядом с вороным почти также жутковато, слишком неправильный конь.
Человек подошел, поджав губы, глядя в огромный глаз рысака. Вздохнул потрепал между ушей.
- Дурак ты, серый. Девчушку-то за что.
Посвистел что-то вороному, тот вздохнул, поднялся на ноги, и потрусил в конюшню, потянув серого за повод. Рысак ткнул его носом в шею, но тот только тряхнул головой, словно ему вообще не было ни до чего дела, а произошедшее вызвало оно глухое раздражение напрасной тратой времени и сил.
Стоять было скучно. Он погрыз трензель, потом зажал его зубами и подергал головой, слушая как натягиваются развязки. Если припечет, можно дернуть посильнее, правая кажется не очень прочная. Девочка отшатнулась, потом погладила по шее, заговорила что-то вроде как успокаивающее. Дура. Давай заканчивай марафет наводить, не секрет ведь, чего ты хочешь. Положить на спину седло и выехать из темной конюшни на бескрайний луг до которого два темпа галопом. Так чего застряла? Вот, так, вальтрап, седло... о, какие мы. Меховушка. Интересно. Новичек?
А вот и седло. Фу, подпруга жмет ребра, он ненавидел эту дрянь. Надулся, расправил грудь. Что, не сходится? Какая незадача, право слово.
Ага, все-таки смогла подтянуть на самые крайние дырочки. Нуну...
Наконец щелкнули отстегиваемые карабины, его повели на двор. Солнце ударило в глаза, и он невольно прищурился, мотнул головой. Отлично, вот и травка, самое время поваляться... что значит нет? Черт, когда она успела?
Серый так и не понял, когда его успели завести в манеж, и вот уже закрыли дверцы, оставляя рыскак в периметре ограждения. Отсюда луг видно просто-таки отлично! Простор сколько видно глазу, и где-то далеко черный текинец гонит смешного солового хафлинга за одному ему ведомые грехи... уф! Подпругу-то за что, неприятно же. Ну понятно что иначе седло сьедет, и девочка рухнет под копыта - но ему-то что с того?
Забирается в седло. С определенной долей неуклюжести, видно и правда новичек. Что ж, посмотрим...
Стоит смирно, ждет. Вот чуть-чуть прижимаются колени. Это посыл? В гробу он такой посыл видал. Стоит, отмахиваясь хвостом от мух. Издевается. Снова прижала, корпусом подаваясь вперед, побуждая идти. Нет, милая, он в этой загородке ничего делать не будет, так что сматывай удочки.
Вот ведь настырная. Ковыряет пяточками бока, убеждает идти, и чего только неймется. Раздражение поднимается откуда-то из глубины, чтобы выплеснуться наружу в единый миг. Хочешь бегать? Сейчас побегаем.
Срывается с места, летит сразу в галоп, широко растягиваюсь, проносится вдоль стенки. Черт, какой короткий манеж! Приседает на зада перед стенкой, бросаясь в сторону, и еще раз, едва вписываясь в углы. Эта сидит сверху, почему-то не вылетает из седла, пытается даже натянуть повод, но серый уже закусил удила. Еще поворот, и вот снова преграда - но за ней луг. Зеленый, бескрайний, и где-то на горизонте ржет беспокойный текинец, и ноги не хотят поворачивать, да и загородка кажется не такой уж высокой...
С силой толкнулся, выбрасывая себя вверх, старательно поджимая ноги, и не касаясь жердей перемахивает заграждение, сам ошалев от собственной смелости, невероятно долгую, растянутую в часы секунду кажется зависает в воздухе, и тяжело приземляется по ту сторону ограждения. И только теперь понимает, что бежит уже не по песку площадки, а по земле, и трава пружинит под копытами. Сбивается с галопа на привычный мах. Что, девочка, неудобно? Конечно, даже через меховушку чувствуется, как ее подкидывает на каждый темп. Мах - аллюр для качалки, для ипподромных бегов. Не рассчитан на всадника. Не его печаль.
Серый рысак несся вперед, оглашая луг победным ржанием, высоко подбирая ноги и мотая головой от избытка эмоций. Юная всадница уже потеряла повод и вцепилась в гриву, почти лежит на шее коня. Один поворот, или чуть притормозить - и она слетит на траву, но он не хочет останавливаться. Наслаждается скоростью, ветром в ушах - и не сразу ловит еще один звук, совсем близко.
Ого, кого я вижу... давешний черный жеребчик меряет луг ровными темпами. Начкон прижался к спине, и только сейчас видно, что конь равно без уздечки и без седла.
Эй, черный! Выкидывай этого дурака, и побежали наперегонки! Ты прокатный что ли, его почем зря возить? Бросай, ты ж без узды, да и на спине у тебя он при такой посадке особо не удержится, соскользнет сразу, так что не ссы, выкидывай и пошли скакать! Спорим обгоню тебя до конца луга?
Но вороной упорно следует за ним. Маленький, компактный, и странно-серьезный, будто человек на спине - величайшая ответственность. Почему-то сильнее начинают ощущаться в гриве судорожно сжавшиеся пальцы девчушки. Странный вороной. Уже поравнялся с ним. Быстрый. Техничный.
Серый вытянул вперед морду, прижал уши, выкладываясь в беге, но тот не отставал, хоть и взмок уже от скачки. А ведь с виду молодой совсем, откуда такая скорость. Еще и всадник этот, тянет руку к поводу, пытается поймать. Еще чего! Повернул голову, готовый на следующем темпе метнуться в сторону, замешкался лишь на долю секунду, чувствуя как девчушка сползает с седла, готовая упасть под копыта вороному.
Понял это и вороной. Опережая руку всадника, рванулся в его сторону, щелкнул зубами, поймал сбившийся на холку повод, дернул на себя. Неприятно потянуло за рот, серый вскинулся, затормозил, почувствовал как скатилась со спины незадачливая всадница - в другую сторону, не под кованные копыта, а на траву. А потом черный разом подогнул колени и рухнул вниз, увлекая серого за собой. Тот дернулся, едва не порвав уздечку, но слишком тяжелым оказался свиду небольшой конек. Удержал - и завалился на бок, теперь чтобы выпрямиться, серому пришлось бы поднять весь немалый вес вороного, камнем повисшего на уздечке. Рысак стоял, уткнувшись носом в траву, зло фыркая в морду вороного. Дурак! На своих бросаешься, человеку служишь! Чертов травяной мешок. А черный упрямо гнул голову к земле, только ходуном ходили бока, и ноздри подрагивали в каждый вдохом. Выложился конек, оно и не удивительно, начкон-то побольше девчушки. Где он, кстати?
Завертелся, перебирая задними ногами, чтобы увидеть как мужчина помог подняться незадачливой наезднице, а теперь направился к замершим лошадям. Беспокойно всхрапнул, вздрогнул, косясь на человека - глаз расширился так что виден белок, смотрит даже не зло - нервно. Беззащитность пугает, он знает что напортачил, и знает что человек злится. Он помнит, каким бывает гнев человека. По телу проходит дрожь, он снова всхрапывает, силится выдернуть повод - находиться рядом с вороным почти также жутковато, слишком неправильный конь.
Человек подошел, поджав губы, глядя в огромный глаз рысака. Вздохнул потрепал между ушей.
- Дурак ты, серый. Девчушку-то за что.
Посвистел что-то вороному, тот вздохнул, поднялся на ноги, и потрусил в конюшню, потянув серого за повод. Рысак ткнул его носом в шею, но тот только тряхнул головой, словно ему вообще не было ни до чего дела, а произошедшее вызвало оно глухое раздражение напрасной тратой времени и сил.
@темы: fanfiction /фанфики
2.
3.
2.
3.